«АиФ - Екатеринбург»: «Мы уверены: наш сын не мог сделать этого. Он не вор»

Мать акционера Уралинвестэнерго рассказала о том, как развивался конфликт.

Рейдерский захват активов Уралинвестэнерго и последующий судебный конфликт не только показали реальную схему изъятия бизнеса у эффективных менеджеров и последующее «узаконивание» этих нарушений, но и стал личной трагедией для семей акционеров, которые сейчас осуждены или находятся в СИЗО.

«АиФ» встретился с матерью Павла Подкорытова, Ниной Павловной Подкорытовой, которая рассказала о том, как строился его бизнес, менялись отношения с партнерами и какие шаги она предпринимает сейчас, чтобы доказать невиновность сына.

Как бизнес строили

- Нина Павловна, как чувствует себя ваш сын, часто ли вы с ним видитесь?

- Сначала, когда его арестовали - а это было непредсказуемо, быстро, - мы встречались при каждой возможности: переговоры в СИЗО через двойное стекло с телефоном, по которому ничего не слышно. Я приходила на заседаний, провожала, когда его вели по коридорам. Психологически это было очень тяжело и мне и ему, поэтому Паша сказал: «Не тревожь себя». Сейчас я прихожу на заседания суда, но там тоже особо не поговоришь. «Как дела?», «как здоровье?» - и все. В заключении он держится хорошо, на условия не жалуется. Но все равно это ужасно, что он там. Что события разворачивались именно так.

- Сын рассказывал вам о бизнесе?

- Конечно, говорил, объяснял, над чем он работает - эти экономические стратегии, планы.
Он вообще человек очень открытый. Они часто собирались у нас дома - Андрей Рыжиков, Денис Тасаков, Василий Бурага, Владислав Бутин, Сергей Петров, Вадим Губин, Андрей Ахтямов.

Почти все были знакомы давно, общались и до учебы в вузе, и в университетские годы. Было видно, как много они трудятся, быстро стали заметны результаты.

- Они были друзьями?

- Нельзя сказать, что они все были друзьями. Точнее - Ахтямов другом не был. Но Павел очень ценил его, говорил: у этого человека очень хитрый, проницательный ум. Называл его важным бизнес-партнером. Но мне он не понравился с самого начала, когда мы познакомились в Москве. Тогда мы с его отцом прилетели, зашли к нему, там были все акционеры. Они улыбались, приветствовали нас. Один Ахтямов посмотрел в нашу сторону без всякого интереса, легко кивнул и все. Тогда я не придала этому значения, но позже не раз замечала его странное поведение.

- Что вы имеете в виду?

- Он будто работал в своих личных интересах, а не в интересах всей команды. И был каким-то зависимым: когда они работали у нас дома, то и дело дергал Пашу: «Помоги, подскажи»… При этом даже не считался с его временем. Часто звонил по телефону, просил совета. Однажды, помню, прибежал прямо во время обеда. Не извинился, что отвлек, ничего другого, а просто сказал - «нужно сделать кое-что, иди сюда». При этом он пытался выделиться: постоянно какие-то зарубежные поездки, тусовки в клубах с сомнительной репутацией, покупка дорогой машины. Деньги вскружили ему голову: тогда же он бросил беременную жену и ушел к другой… Вообще, у него не было уважения к другим людям, все только для себя.

- Вы помните сам момент конфликта?

- Да, Паша стал тихий, немногословный. Говорил, что есть сложности в бизнесе, сообщил, что они расстаются с Ахтямовым, объяснил суть конфликта. Я тогда сразу сказала - договаривайтесь, договаривайтесь, сколько возможно, ищите мирное решение.
Вскоре он пришел и сказал, что все хорошо, они выплатят ему внушительные суммы и продолжат свою работу. У меня сразу от сердца отлегло. А потом прочитала в газете, что моего сына, оказывается, подозревают в воровстве. Мы уверены: наш сын не мог сделать этого. Он не вор.

- В деле это названо «хищение акций»…

- Я смотрела документы. Когда все случилось, я первым делом попросила юристов объяснить мне: что случилось, что сделал мой сын, в чем его обвиняют. Любой человек, который хотя бы попытается разобраться в этом конфликте, увидит очевидные несостыковки. К примеру, кто будет покупать акции, если в документах написано, что через некоторое время они все равно перейдут к этому человеку? Или как можно говорить о том, что сделок не проводилось, в то время как те семь миллионов долларов действительно перечислялись на счета! Я так и сказала это ему в лицо.

- Вы разговаривали с Ахтямовым?

- Да, я подошла к нему на первом же заседании. Спросила, как он мог так поступить с моим сыном и другими партнерами, фактически предать их.

- Как он отреагировал?

- Так, будто мы не знакомы. Сказал, что произошел конфликт, в котором разберется суд, что ему не заплатили денег. Тогда я ему прямо сказала, чтобы искал деньги у тех родственников, на счета которых он сам попросил перевести эти деньги. Стало понятно, что с ним не о чем говорить.

Есть ли вера в суд?

- Вы верили в то, что суд все решит и беспристрастно разберется в конфликте?

- Мне непонятна сама идея, причина, по которой они решают это дело в суде. Конфликт произошел внутри компании, люди поступили по-разному, кто-то был честен, кто-то нет.
Почему же сейчас одни уже который год сидят в СИЗО, а другие разгуливают на свободе? Это неправильно.

- Чем закончились все попытки обратиться к политикам и силовикам?

- Можно сказать, что ничем. Первым делом мы пошли в прокуратуру, разговаривали с ними. Много с кем разговаривали. Обещали разобраться, но в итоге или не отвечали, или присылали отписки. Потом была комиссия из Москвы - результат тот же. Писали три обращения на имя губернатора Эдуарда Росселя, в то время он еще был главой области. Он не ответил ни на одно. Потом написали Александру Мишарину - он, насколько я поняла, передал дело уполномоченному по правам человека Татьяне Мерзляковой. Она ответила нам, рассказала, как встречалась с нашим сыном, как оценивает ситуацию. По ее словам, людей не могут держать так долго, это противоречит всем нормам.

- После этого вы и направили запрос в Европейский суд?

- Мы направили его раньше, а сейчас ждем, когда он будет рассмотрен. Нам сказали, что жалоба обоснована и по всем правилам Европейской конвенции может быть удовлетворена. Тогда Кировскому суду укажут на нарушения. Надеюсь, это произойдет и я смогу увидеть сына как можно скорее. Я постоянно думаю об этом.

Информация о рейдерском захвате Уралэнерго.

Предприятие «Уралинвестэнерго» было создано в 1992 году и работало под управлением партнеров-акционеров Андрея Рыжмкова, Дениса Тасакова, Василия Бураги, Владислава Бутона, Сергея. Петрова, Вадима Губина и Павла Подкорытова. В 2003 году в него входило 12 крупных промышленных объектов, в том числе ОАО «Уралхиммаш» и ОАО «Уральский компрессорный завод», годовой оборот промышленной группы в 2003 году составлял более 12 млрд рублей.

В марте 2004 года акционеры делегировали полномочия руководства одному из акционеров ОАО «Уралинвестэнерго» Андрею Ахтямову. Вскоре были выявлены факты непорядочности в решении бизнес-вопросов, и партнеры предложили Ахтямову выйти из бизнеса. Он согласился, назвав сумму «отступных» - 25 млн долларов. В апреле 2004 года были готовы и подписаны документы по выкупу акций у Ахтямова, аванс - 7 млн долларов - был перечислен на счета его родственников. После этого он отказался от сделки и передал имевшийся у него пакет акций ЗАО «Корпорация Уралинвестэнерго» структурам Уральской горно-металлургической компании (УГМК), а также устроился туда на работу.

Спустя несколько месяцев Ахтямов заявил, что его бывшие партнеры незаконно отстранили его от управления компанией, якобы украв у него акции Уралинвестэнерго путем подделки реестра и вывода в офшоры активов холдинга на сумму 74 млн рублей. В ходе расследования прокуратура Свердловской области в 2005-2007 годах возбудила восемь уголовных дел против акционеров. Эксперты сразу назвали этот конфликт «недружественным поглощением имущества», или рейдерским захватом активов, подконтрольных корпорации.