Леонид Волков: Мы можем создать в Екатеринбурге IT-центр мирового уровня

На вопросы ИАА «УралБизнесКонсалтинг» ответил управляющий партнер компании «Прожектор» Леонид Волков.

— Леонид Михайлович, расскажите про ваш новый бизнес-проект. Чем вы будете заниматься в рамках новой компании?

— Мой новый бизнес-проект — компания «Прожектор». Она создана совсем недавно. Мы видим свою миссию в том, чтобы помогать людям делать свои проекты в сфере IT лучше.

Я давно заметил, что моя сильная сторона заключается не в придумывании идей, а в творческой переработке и реализации замыслов других людей. Не знаю почему — но просто так всегда получалось. Я руководил самым успешным проектом компании «СКБ Контур», это система «Контур-Экстерн», но ключевая идея этого проекта принадлежит не мне. Так было и с многими другими проектами: всегда исходные идеи исходили от моих коллег, но мне удавалось структурировать и выстроить работу по ним таким образом, чтобы она привела к достижению наилучшего результата. То же самое происходит в моих общественных начинаниях. Если идея меня вдохновила, я начинаю думать, как ее реализовать, — в итоге все получается лучшим образом.

Поэтому я решил это свое свойство научиться продавать. Определяясь с возможными клиентами, я обозначил для себя две целевые аудитории. Во-первых, это стартапы в сфере IT; во-вторых — уже существующие проекты, которые по каким-то причинам не могут обеспечить своим владельцам должного уровня доходов.

— Как вы взаимодействуете с каждой из этих клиентских групп? В чем отличия в подходах?

— Итак, первый вид клиентов, который нашей компании интересен, — это стартап. Часто это ситуация, когда есть только команда энтузиастов со своими идеями. Им самим эти идеи кажутся интересными, они живут ими, но не понимают, с какого бока подступиться к их реализации, каким образом сделать из идеи продукт, как его вывести на рынок, начать продавать, сделать успешным.

Такие люди приходят ко мне, мы садимся и разговариваем. Я пытаюсь проникнуться их идеей. Если мне это не удается, я честно об этом говорю: почему идея кажется мне плохой, какие есть недостатки и почему стартап «не взлетит». Если идея хорошая, мы начинаем думать о конкретных шагах ее реализации. Если проект кажется мне очень интересным и при этом не требует больших затрат, то я сам готов участвовать в нем финансово. Если требуются существенные затраты — помогаю с поиском серьезных инвесторов. Такую деятельность в отношении стартапов называют еще «бизнес-ангельской».

Второй тип задач, который мне интересен, — это хорошие, давно работающие IT-проекты, которые не приносят, однако, результата, соответствующего ожиданиям их владельца. Допустим, есть существующий проект, он работает, но ему не хватает какой-то изюминки, не хватает четкости, не отстроены процессы. В результате он работает «в ноль», не приносит прибыли.

Что можно сделать для такого проекта? Устроить мозговой штурм. Я могу со стороны оценить проект, посмотреть на то, какие новые пути к решению существующих проблем можно найти, где можно сэкономить, на какой дополнительный рынок выйти и так далее. Мы вместе можем обсудить варианты развития. Это консалтинг в чистом виде, консалтинг в сфере информационных технологий. В таком качестве у меня уже есть достаточно серьезные клиенты.

— Но почему, по вашему опыту, программные продукты не всегда оказываются успешными?

— Главная проблема как уже сложившихся программных продуктов, так и стартапов — проблема взаимодействия с пользователями. У нас люди не умеют создавать продукт, который отвечает потребностям пользователя. У нас есть очень хорошие программисты, но для этого мало быть хорошим программистом. Авторы идеи продукта, как правило, не понимают, каким образом выстроить процесс разработки и продвижения продукта, чтобы были учтены потребности пользователя, а не желания и интересы самого разработчика.

На самом деле есть вполне научная дисциплина User System Interaction (USI, «взаимодействие пользователя и системы»), которая рассказывает, как надо проектировать интерфейсы системы, их работу таким образом, чтобы интересы пользователей были учтены. Исследования в рамках USI — User Experience Research («исследования пользовательского опыта») — необходимая и неотъемлемая часть любого успешного IT-проекта.

Как правило, проведение таких исследований и решение проблем с эргономикой интерфейсов может быть хорошим толчком к развитию продукта, web-сервиса, которым вроде бы как люди пользуются, но взрыва не происходит. Почему он не становится популярным? Причин может быть много, и их позволяют выявить полевые исследования пользовательского поведения. Возможно, пользователи просто не понимают, что от них хотят на той или иной странице ресурса, чувствуют дискомфорт от общения с продуктом или вообще неправильно оценивают его функционал, так как не видят, как можно запустить те или иные режимы.

— Как ваша компания может помочь в решении таких проблем и на каких условиях?

— В компании «Прожектор» я работаю не один: вторым партнером в «Прожекторе» стала Ната Гредина, моя жена, которая, без преувеличения, является лучшим в России специалистом в области проектирования эргономичных интерфейсов, учитывающих интересы пользователей. Мы прекрасно друг друга дополняем, у нас сильный дуэт.

Глядя на идею стартапа или на уже реализованный проект, мы можем сказать, почему он не находит путь к сердцам пользователей. Когда же это определено, я могу показать, как выстроить работу, чтобы реализация была успешной.

Сейчас в нашем портфеле около десяти проектов, половина из которых — консалтинг для уже состоявшихся продуктов, половина — стартапы. В двух из этих стартапов мы выступили инвесторами, а оставшиеся три мы консультируем как бизнес-ангелы за долю в 5–10% от будущей прибыли.

— Расскажите про Уральский IT-кластер. Зачем он создается, кто участвует в этом проекте? Какова в нем ваша роль?

— IT-кластер — это концепция по созданию в Екатеринбурге и Свердловской области большого количества проектов в сфере тиражного программного обеспечения, тиражных web-сервисов. Мы говорим именно о массовых продуктах, рассчитанных на самую широкую аудиторию и не требующих специальной работы по внедрению на стороне пользователя. Примерами подобных сервисов могут служить социальные сети, компьютерные игры, Skype и Twitter. Напротив, их антиподами являются проектно-внедренческие продукты, запуск которых на каждом конкретном предприятии сопровождается длительным внедренческим проектом.

В чем прелесть массовых, тиражных продуктов? Они иногда (иногда!) демонстрируют взрывной рост, приносящий их создателям многомиллионную прибыль. Но никто не знает, когда такой рост произойдет и какой продукт «выстрелит». Стартап может выглядеть очень привлекательно, но не дать никакого взрывного роста. Если бы мы знали критерии, которые за это отвечают, то мы бы все побежали делать эти продукты. Но мы их не знаем, и никто в мире не знает. Поэтому мы можем только создавать питательную среду для возникновения стартапов. В среднем из тысячи стартапов только один становится проектом мирового уровня. Наша задача — создать условия, чтобы у нас реализовывалось десять тысяч таких проектов, пусть из них «выстрелят» 10.

Прелесть в том, что для распространения тиражных сервисов не требуется сложной дистрибуции, сложной сбытовой инфраструктуры. Не исключено, что у нас создадут продукт, которым будут пользоваться во всем мире, как в Эстонии, например, где создали Skype и продали его за 2,5 млрд. долларов. А ведь если бы Skype создали не в Эстонии, а в Екатеринбурге, то областной бюджет получил бы 500 млн. долларов налога на прибыль только от сделки по продаже компании! В этом и заключается основная мотивация, вот почему область готова вложить свои средства в развитие IT-кластера.

— Как в рамках IT-кластера будет выстраиваться работа с теми же стартаперами?

— Стартаперам бесполезно указывать, какие продукты создавать, какие идеи выдвигать. Наоборот, этого нельзя делать ни в коем случае. Продукт может быть успешным только тогда, когда сам стартапер чувствует тренды, когда опережает их, создавая технологические инновации.

Все, что мы можем сделать, — это удобрять то, что мы считаем питательной средой для возникновения стартапа. Для этого нужны три составляющие. Во-первых, наличие большого количества молодых людей, которым хочется что-то придумать, то есть технологически ориентированных студентов. Уральский федеральный университет должен выступить базой для активности в этой отрасли. Известные во всем мире кластеры создавались подобным образом — та же Силиконовая долина вокруг Стэнфордского университета.

На начальном этапе нам нужен был такой центр, где молодежи, пожелавшей реализовываться в сфере IT и программирования, было бы интересно. Для этого должны проводиться конференции, олимпиады, конкурсы научных работ, визиты приглашенных звезд и их лекции, какие-то экспериментальные проекты.

Задача, таким образом, распадается на две: надо, во-первых, «романтически настроенной» технической молодежи сказать, что лучшее место для реализации их устремлений — это Екатеринбург; во-вторых, надо сделать так, чтобы такой молодежи у нас было больше. Матмех УрГУ, к примеру, в год выпускает 150 человек, из них программистами в лучшем случае становятся человек 20. По творческому потенциалу, безусловно, не все 150 выпускников матмеха могли бы работать разработчиками тиражных программ, но 50 могли бы. И надо их стимулировать к тому, чтобы они шли самореализовываться именно в нашу отрасль.

— Как можно переломить эту ситуацию?

— Надо пропагандировать специальность. Надо создавать положительное сальдо трудовой миграции: нужно, чтобы к нам из других городов Уральского региона приезжало больше программистов, чем уезжало. Эту задачу мы впервые поставили 4 года назад. Я ее сформулировал, еще когда работал в «СКБ Контуре». С тех пор многое изменилось. В Санкт-Петербург переезжать перестали вообще; во всяком случае, я за последние несколько лет этого не замечал. В Москву едут по-прежнему, но уже гораздо меньше. Зато к нам приезжают высококвалифицированные специалисты из Ижевска, Тюмени, Челябинска, даже из Омска. Их примерно столько же, сколько уезжающих в Москву. Это уже хорошо.

Екатеринбург начал ассоциироваться со столицей IT в России, город становится центром притяжения для молодых кадров. Этому предшествовала та большая систематическая работа, которую я осуществлял в рамках компании «СКБ Контур», когда он еще был единственной крупной софтверной компанией в городе. Сейчас таких компаний у нас уже две — «СКБ Контур» и i-Jet Media (разработчики «Веселого фермера»). Я рад, что они тоже разделяют озвученные мной устремления.

Мы продолжаем линию, которую я начинал еще в «СКБ Контуре», а сейчас веду независимо от него в рамках кластера в целом, потому что от этого выигрывают все.

— Каковы остальные составляющие успешной реализации вашего проекта и, соответственно, появления в Екатеринбурге перспективных стартапов?

— Повторюсь, первое — наличие большого количества студентов, которым хочется что-то делать; второе (бизнес-составляющая) — наличие венчурного капитала.

Есть такая глупая затея — бизнес-инкубатор. Берется человек, который умеет делать что-то своими руками, и из него пытаются вырастить предпринимателя. Идея бизнес-инкубатора глупа потому, что у человека, который умеет что-то делать своими руками, может не быть предпосылок, чтобы быть бизнесменом. Из 100 хороших программистов можно сделать лишь одного предпринимателя. Если мы из них будем насильно делать хороших предпринимателей, то вместо 100 хороших программистов у нас будет 1 хороший и 99 плохих предпринимателей. Программистов не будет вообще.

Но если мы отказываемся от идеи любой ценой делать из программиста предпринимателя, следовательно, надо искать какие-то другие формы взаимодействия с бизнесом для наших гениальных стартаперов. Надо изыскать способ к каждому программисту приставить по предпринимателю!

Мы должны способствовать появлению в Екатеринбурге венчурного капитала в разных его проявлениях: бизнес-ангелы, венчурные фонды. Для этого надо, чтобы у нас было много стартапов, тусовок, конференций, чтобы к нам приезжали делиться деньгами и идеями. Для этого нужна инфраструктура match-making’a по выстраиванию связей между венчурным капиталистом и инновационным предпринимателем, нужна соответствующая экосистема, среда. Всем этим и будет заниматься некоммерческое партнерство «Уральский IT-кластер» — искать финансистов и дружить их с разработчиками.

Третья составляющая — это сама инновационная среда. Нужно создать условия, в которых инновациями заниматься в радость. Как это делается? Есть хороший пример компании Google — ее сотрудники обязаны тратить 20% времени на личные проекты. Надо дать людям возможность заниматься чем-то, не слишком беспокоясь о результате. Тогда в процессе может получиться какая-нибудь великая инновация. Надо обеспечить комфортные места, доступ к любой технологической инфраструктуре, которая может понадобиться.

Грубо говоря, необходимы помещения, в которых мог бы разместиться кластер. Необходимо место на серверах, пространство на дисковых полках, возможность проконсультироваться с экспертами, легко устроить семинар или мозговой штурм, собрать людей, которые работают над неконкурирующими проектами, и вместе над чем-то подумать. В конце концов, получить современные средства разработки, не тратя на них десятков тысяч долларов. Таким образом идет создание возможностей для неограниченного интеллектуального творчества. Результат этой работы может быть колоссальным.

Мы надеемся, что сможем совместить все эти составляющие в единую и работоспособную экосистему, в которой будут участвовать успешные компании, которые заинтересованы в кластере по двум причинам: первая — приток кадров, вторая — возможность инвестировать свои средства в какие-то успешные проекты. «Майкрософт», к примеру, в год покупает сотни стартапов или небольших технологических решений. Они скупают все, что может пригодиться, — от сетевых протоколов до графических пакетов.

— Какие еще возможности открывает участие в IT-кластере?

— С одной стороны, кластер — это поставщик кадров для ведущих состоявшихся компаний, с другой стороны — возможность купить новые идеи.

Для венчура это место, где есть много идей. Понятно, что лучше 100 обувных магазинов в большом молле, чем один на улице, — я приду туда и уж точно выберу то, что мне надо.

Для студентов это возможность реализации в месте, где обеспечены все условия. Мы отбираем лучших, платим им стипендии, им читают лекции практики, они могут постоянно ходить на какие-то стажировки в известные IT-компании и так далее.

Для компании, кстати, это еще и возможность отдавать какие-то технологические идеи на аутсорсинг студентам (это такие идеи, которые находятся в тестировании или в обкатке, и компании жалко тратить на них время ведущих программистов).

Для мелких компаний мы обеспечиваем возможность роста: они могут почерпнуть новые идеи, их могут заметить, купить или профинансировать их проекты.

Для региона в итоге это может вылиться в рост налоговых поступлений.

Если мы сможем все элементы этой среды сбалансировать, то у нас обязательно что-то вызреет.

Мой девиз в данном начинании — «Лучше город ботаников, чем город гопников».

Сейчас IT-кластер — это некое виртуальное объединение, но постепенно мы планируем найти площадку, где все компании смогут существовать рядом; важно иметь общие конференц-залы, переговорные, столовые, экономить хотя бы на инфраструктуре. Постепенно мы планируем выстроить что-то вроде Силиконовой долины, Академгородка — такое место, которое будет комфортной средой обитания, где хотелось бы жить и трудиться.

— А какова ваша мотивация?

— Почему я этим занимаюсь? Потому что мне отсюда уезжать не хочется. Мне просто интересно. Кроме того, я хочу, чтобы по улицам ходить было не страшно, чтобы люди были заняты делом. Построить город ботаников — вполне интересный вызов. К тому же я этим начал заниматься еще в «СКБ Контуре». Первое, что я там сделал, — это академические программы, которые сейчас идут, конференция CSEDays, которая проходит 2 раза в год, программа «Гуру на Урале»; это то, что сейчас воспринимается как данность; все это я придумал и сделал практически на ровном месте три года назад. Сейчас у меня другой бизнес, но и он так или иначе связан с IT-кластером. Я заинтересован в возникновении новых стартапов: если будет кого консультировать, то компания «Прожектор» будет процветать.

— И все-таки, как вы оцениваете перспективы IT-кластера на нашей тяжелой суглинистой почве?

— Перспективы все же, я считаю, неплохие. Во-первых, мы первые заявили эту узкую специализацию — не просто инновационный кластер, а IT-кластер в сфере тиражируемого софта. Мы придумали очень узкое позиционирование, мы его застолбили, и это правильно. Артемий Лебедев в 1995 году встал и сказал: «Web-дизайн — это я». Не важно, так это или нет, — он первый сказал, и это ему позволяет 15 лет хорошо зарабатывать и на жизнь не жаловаться. Мы тоже первые сказали: «Разработка тиражного софта — это в Екатеринбурге». Если мы сможем раскрутить заявленную идею, то это создаст правильные миграционные потоки, даст задел на будущее.

Во-вторых, у нас в городе существуют сразу две очень крупных софтверных компании — «СКБ Контур» и i-Jet Media — и целый ряд очень приличных средних компаний. Такой концентрации софтверного бизнеса за пределами Москвы в России нет. Кроме того, УрФУ из нестоличных вузов имеет лучшую историю на чемпионатах мира по программированию, такого количества выступлений в финалах больше ни у кого нет. В нашем городе реально сложилась прослойка людей, которые постоянно пытаются придумывать новые идеи, а благодаря кластеру, видя целенаправленную поддержку инновационной ценности стартапов, они еще меньше будут бояться этим заниматься.

Я только что был на форуме «СТАРТАП-2010» и отсмотрел там полтора десятка проектов, и несколько было вполне достойных. В мае в Екатеринбурге был первый в истории чисто IT-шный StartupPoint, там было представлено лишь 12 проектов, но зарегистрировалось и пришло послушать 170 человек. Это больше, чем ходит на любой StartupPoint в России, кроме московского. Сейчас на учредительное собрание IT-кластера зарегистрировалось 160 человек. Это показывает огромный интерес к этой теме.

Если мы будем последовательно проводить в жизнь свою линию, то люди не будут бояться вечерами, вместо или после работы делать свои «гаражные стартапы», отрабатывать технологические идеи. Нам кажется, что мы уже начали мозги какой-то части екатеринбуржцев поворачивать в правильную сторону, а дальше, по идее, должен быть эффект снежного кома.