Роман Фадеев: Кризис изменил рынок юруслуг

На вопросы ИАА «УралБизнесКонсалтинг» отвечает управляющий партнер юридической компании «Legal Jazz» Роман Фадеев.

— Расскажите про историю компании «Лигал Джаз»? Как к вам пришла идея создать этот бизнес?

— В 2011 году я уволился с работы и решил немного отдохнуть. Возвращаться в офис и работать по найму не очень хотелось, поэтому я стал брать «халтуры» и разовые заказы, которых было достаточно, чтобы обеспечить себе приличный заработок. Но через некоторое время мы с партнером задумались о том, чтобы создать собственную юридическую фирму, если так можно сказать, нового поколения. В основе проекта лежала идея о том, что можно, сместив фокус внимания на задачи бизнеса, а не на юридическую казуистику, принципиально иначе подойти к оказанию юридических услуг. Мы подумали, что обычно юристы невнимательно относятся к нюансам бизнеса, где-то они недостаточно креативны и не обращают внимания на то, как можно принести предпринимателю больше пользы. Исходя из этой идеи, в марте 2012 года и была создана наша компания.

Самостоятельно заниматься бизнесом мне хотелось очень давно, еще с института, но не до конца было понятно, чем именно. Кроме того, было много опасений и страхов, но на практике всё оказалось гораздо проще, хотя наша компания образована практически с нуля, а на начальном этапе мы совсем не имели клиентской базы.

— Через какие стадии становления прошла фирма — начиная со стартапа и заканчивая работающим проектом?

— Первую стадию можно назвать товариществом. Наша немногочисленная команда работала как группа фрилансеров, брала много заказов. Следующая стадия — развитие клиентской базы. Поскольку у нас не было клиентской базы на начальном этапе, мы перепробовали абсолютно все способы привлечения клиентов, в том числе «холодные звонки». У нас даже одно время был свой колл-центр, состоящий из нескольких операторов. Кроме того, мы достаточно активно занимались нетворкингом. Это было временем становления, когда у компании не было стабильного дохода, а некоторые сотрудники продолжали заниматься своей основной работой.

Третью стадию можно охарактеризовать появлением клиентского потока: стабильные заказы приносили стабильную прибыль, мы начали платить ежемесячную фиксированную зарплату и нанимать новых людей. Конечно, это был стартап — очень малый бизнес. Четвертый период развития — это настоящее время. Примерно полтора года мы чувствуем себя уверенно на рынке. В данный момент происходит работа над сервисом, брендом и другими важными вещами, то есть фирма уже не выживает, а развивается: она имеет постоянный штат сотрудников и предлагает комплекс решений для бизнеса.

— Насколько сейчас востребованы юридические услуги? Привел ли кризис к увеличению числа банкротств и судебных тяжб?

— Конечно, кризис несколько изменил структуру потребляемых юруслуг. Если до конца 2014 года в нашем портфеле заказов очень большую долю занимала профилактическая работа, касающаяся сделок и бизнеса, а также налоговая оптимизация — всё то, что связано с улучшением, а не спасением фирм, то теперь ситуация изменилась кардинально. В последний год мы решаем гораздо больше вопросов, связанных с корпоративными конфликтами, долгами и иными негативными ситуациями. Если же говорить не про коммерцию и рассматривать юруслуги для граждан, то тенденция на данный момент такова: увеличилось количество судов, связанных с семейными конфликтами, по поводу имущества и детей, а также наследства.

— Как сказалась на рынке такая инновация законодателя как банкротство физических лиц?

— Банкротство физических лиц — это пока не типовая услуга. Для большинства заемщиков с долгами до миллиона она — нецелесообразный способ решения проблем. Банкротство физлиц актуально прежде всего для тех, у кого есть что сохранять, или для людей со слишком большими долгами. Я не думаю, что это станет массовым продуктом. С точки зрения других инноваций, которые повлияли на работу, самой удачной стала новая редакция Гражданского кодекса, вышедшая 1 июня 2015 года. Благодаря этому добавилось много новых инструментов и возможностей, которые мы активно используем в данный момент. В отдельных отраслях есть свои изменения, но на деятельность консалтинга в целом они влияют не очень сильно. Самая, пожалуй, актуальная тема последних дней в профессиональном сообществе — это вновь возобновившаяся дискуссия по поводу адвокатской монополии. Если предложения Минюста будут приняты без изменений, это сильно и негативно повлияет на рынок юридических услуг.

— Приведет ли это к возникновению огромного количества коллегий адвокатов, как случилось с нашими строительными СРО?

— Такой вариант возможен. Однако здесь очень сложно избежать профанации. У нас есть минимум 200-300 тысяч юристов, в реальности их гораздо больше, которым нужно обеспечить себя статусом, потому что даже работающие в юрдепартаментах компаний имеют заказы, не связанные с основным видом деятельности. Такие люди все равно ходят в суды, не только от имени своего работодателя. Поэтому, я думаю, в лучшем случае это станет профанацией, в худшем — приведет к тому, что доступ на рынок юруслуг будет затруднен для профессионалов, а для их клиентов эти услуги станут просто-напросто дороже.

— Бытует мнение, что на рынке юридических услуг сильная конкуренция: юристов много, а скорость их производства выше, чем скорость их выбывания. На ваш взгляд, наблюдается ли «затоваривание» рынка, в том числе не очень качественными, но дешевыми специалистами?

— На самом деле, эта точка зрения ошибочна: юристов много, но для меня большей проблемой является поиск хорошего специалиста.

Когда создавалась фирма «Лигал Джаз», у нас было много опасений на этот счет. Юристы, которые старше и опытнее нас, говорили про большую конкуренцию в этой сфере и давали советы не начинать, потому что считали, что ничего не получится.

Конечно, конкуренция четко видна в том случае, когда две фирмы борются за крупных клиентов. Однако, во-первых, это случается не так часто, а, во-вторых, так поступают в основном консалтеры, хорошо известные и уже зарекомендовавшие себя на рынке. В этом смысле конкуренция со стороны молодых или никому не известных компаний вообще не ощущается. Это не значит, что ее нет, просто именно мы ее не чувствуем. Конечно, появляются новые игроки. Мы и сами относительно молодая компания, всего 4 года на этом рынке услуг. Не думаю, что в ближайшее время конкуренция сильно обострится. Работы все-таки становится больше, в отличие от хороших юристов и хороших консалтингов.

— Для отрасли, в которой вы работаете, у вашей фирмы довольно необычное название. Как оно появилось?

— Нашим главным стимулом при создании «Лигал Джаза» была идея о том, что необходимо отличаться от большинства других юридических фирм. Можно быть полезными и понятными, но в то же время веселыми и жизнерадостными, уйти от стереотипов и классического образа юриста как человека в очках в дорогом костюме, нудного и скучного. Все началось, конечно, с названия, родившегося в порядке мозгового штурма. Далее идея ломки стереотипов и общественного мнения продолжилась в нашей айдентике и мелких «фишках». Совершенно случайно мы поняли, что нашим талисманом является нарисованная лиса. Она фигурирует везде: в подарках, в брендбуке и в сувенирах.

— Есть ли какие-то еще отличия?

— Конечно. В первую очередь это наша корпоративная культура. В компании нет дресс-кода и жесткого времени работы, кроме того, с помощью разных механизмов мы стараемся активно делиться прибылью с нашими сотрудниками. Мы работаем не только для получения денег, но и для удовольствия. Мы сознательно культивируем в себе и внутри нашей системы легкую степень «сумасшествия», потому что это часто очень помогает находить интересные и необычные решения.

— Бизнес стремится сохранять свои активы не в России. Как это осуществляется, особенно в рамках закона о деофшоризации?

— Главный бенефициар ужесточающихся законов — это юрист. Потому что у него становится больше работы. Если есть задача сохранить актив или сделать его анонимным, она, безусловно, будет решена. Да, риски немного меняются, становятся другими, схемы — сложнее, и результат стоит дороже, но в целом в этом вопросе ничего кардинально не изменилось. По-прежнему есть офшоры и структуры, «матрешки», с помощью которых владельцы активов прячут свои бенефициары. Поменялось только документарное обеспечение.

— Что изменилось в юридической сфере за время вашей работы?

— К примеру, все больше и больше людей в судебном порядке защищают свою интеллектуальную собственность, и это очень правильная тенденция, ведь часто считается, что у нас в России интеллектуальная собственность не имеет защиты.

— Не могли бы вы рассказать о самых интересных или запоминающихся случаях из практики?

— Последний из них произошел не с юридическими, а с физическими лицами. Наш клиент — женщина пенсионного возраста. Несколько лет назад ее дочь предложила переехать ей в Москву, для чего решила купить себе квартиру (для мамы), для этого попросила оформить квартиру пенсионерки в залог. Последняя думала, что подписывает залог, но это оказались документы о продаже ее жилья. Через несколько лет приходит иск о выселении от имени бывшего мужа ее дочери, а сама недвижимость принадлежит уже ему. По документам этого человека, наша клиентка получила за квартиру сумму в три миллиона и почему-то несколько лет проживает в его собственности. Вот такое вот сложное дело. К слову, ее дочь и бывший муж — известные медиа-персоны.

Мы выиграли это дело: удалось оспорить сделку, признать ее недействительной и даже в Областном суде доказать, что наша клиентка денег не получала. Мы не только вернули квартиру, но и избавили ее от трехмиллионного долга. Естественно, это был сложный процесс, по делу проходило много экспертиз.

Сейчас мы работаем с некоторыми инвестиционными фондами, и нам довольно интересно этим заниматься. Кроме того, в нашей практике много случаев, связанных с недобросовестными конкурентами и корпоративными войнами.

— Не могли бы вы рассказать об этом подробнее?

— Если говорить о войнах между совладельцами бизнеса, это очень актуальная тема на данный момент. Кризис часто пробуждает в людях жадность, и некоторые их пороки проявляются сильнее. Такие дела очень интересные и обычно не ограничиваются одним судом. Как правило, это серия процессов в арбитраже, в антимонопольной службе и других ведомствах. В таких войнах, как правило, речь идет не только о компенсации потерь и не экономической выгоде, а о принципах.

В период экономического роста компании партнеры часто халатно относятся к фиксации договоренностей, и, конечно, когда люди работают вместе, никому не хочется верить, что их могут обмануть и предать.

В подтверждение моих слов приведу одну компанию. Однажды собственник фирмы узнал, что коммерческий директор работает «налево»: параллельно ведет еще одну компанию и передает туда заказы.

В этом случае главные претензии — незаконное использование коммерческого обозначения, выдача новой компании за компанию нашего клиента. Эта сложная ситуация закончится еще не скоро.

— Существует ли способ, чтобы избежать подобных проблем?

— Единственный способ предотвратить подобные ситуации — скрупулезно фиксировать договоренности и иметь точки контроля. Стоит помнить о том, что юристы не всегда смогут спасти ситуацию, когда худшее уже случилось.

Часто в кризис люди оказываются в ситуации отсутствия выбора, то есть теперь они занимаются не оптимизацией, как раньше, а спасением того, что еще можно спасти. Или восстанавливают справедливость.

— Какие вы видите перспективы для вашей фирмы?

— Мы активно развиваемся, увеличиваем выручку и географию наших клиентов и проектов. Например, сотрудничаем с международными компаниями и компаниями из других юрисдикций.

Также в данный момент мы открываем направление бухгалтерии. Фирме это нужно по нескольким причинам. Во-первых, мы теряем некоторое количество заказов в области налогов по причине того, что наш клиент звонит своему бухгалтеру вместо налогового юриста. Мы считаем, что работая в сфере бухгалтерского сопровождения, можно занять эту нишу и сделать так, чтобы у клиентов с их налоговым планированием все было хорошо. Второй резон: мы предоставим нашим клиентам не просто качественную бухгалтерию, мы дадим клиенту что-то помимо собственно учета, помимо консультаций в области налогового планирования. У нас этим направлением будет руководить не бухгалтер, а налоговый юрист-аудитор, занимающийся не учетом, а проверкой и, собственно, налоговым планированием. Нам хочется дать клиентам нечто большее — интересный и классный сервис.

Часто предприниматели не видят выгоды в бухгалтерии. Для них это нагрузка, навешанная государством. Мы видим это иначе — ведя бухгалтерский учет, можно оптимизировать издержки и бизнес-процессы клиента.

У всех есть что терять и что экономить. Во многих компаниях заботятся о налоговой политике только тогда, когда начинают серьезно в чем-то терять. Поэтому, конечно, наши услуги стоят дороже, чем услуги фрилансера, но они тем не менее на уровне хороших компаний в среднем ценовом сегменте. Задумка кажется очень интересной, ведь если мы приносим пользу в юриспруденции, придумывая оригинальные решения и заботясь о бизнес-задачах клиентов, то и в бухгалтерии, думаю, мы сможем делать то же самое.