«Уральский рабочий» и Андрей Морозов: Наращивание интеллектуальной массы

Помогут ли в этом нобелевские лауреаты?

Вот и на нашей улице праздник — уральская земля дала миру очередного нобелевского лауреата Константина Новоселова. Правда, национальное торжество по этому поводу омрачил один моментик. Когда другого лауреата Андрея Гейма пригласили работать в Сколково, он отказался весьма экспрессивно: «Там у вас люди что, с ума посходили совсем? Считают, что если они кому-нибудь отсыплют мешок золота, то можно всех пригласить? Меня это никак не интересует»…

Особенности национальной науки

Наш земляк был менее резок в высказываниях, но тоже особого энтузиазма не проявил. И это действительно вызвало в обществе некий шок. Ведь доселе принято считать, что ученых из России гонит бескормица и отсутствие финансирования недешевых исследований.

А тут выясняется, что не только в «мешках с золотом» дело. А в чем?

В отношении к человеку. Например, и Гейма, и Новоселова (и многих их товарищей) оскорбляет волокита и рогатки, царящие с получением виз для посещения России.

Более того, неуважение к человеку царит и в российской науке, где вроде бы нравы должны отличаться от средних по стране. Как говорит Гейм, «останься Новоселов в России, не видать ему Нобелевской премии. Потому что ее получил бы единолично профессор Андрей Гейм, его научный руководитель. То есть я. Испокон веков все лавры в России шли академическим начальникам».

И точно. Россия является одним из лидеров по числу разнообразных научных премий. Так, Академия наук ежегодно присуждает 100 премий и 32 медали. А из бюджета каждый год тратится более 300 миллионов рублей на поощрения ученым. Но все это большей частью достается научным начальникам.

Показательный пример в этом плане — премия за достижения в области энергетики, называемая «Глобальная энергия», с призовым фондом в 30 млн рублей. Так вот, львиная доля этих денег достается членам Президиума РАН. Как и другая премия, уральского происхождения, Демидовская — обычно присуждается маститым академикам.

Похоже, что российская традиция западать на имена и статусы продолжается и в эпоху модернизации. В Сколково гордятся тем, что сумели заполучить двух нобелевских лауреатов — Жореса Алферова и американца Роджера Корнберга. Каждый российский федеральный университет мечтает привлечь хотя бы одного лауреата.

Стоит пожать руку Гейму и Новоселову, коль скоро они не захотели поддерживать эту традицию, став в свой черед начальниками, чтобы пожинать плоды статуса вплоть до кремации. А. Гейм предупреждает: «Вам (нам) нужно искать не нобелевских лауреатов, а поддерживать тех молодых ребят, которые могут что-то новое открыть, не нужны нам нобелевские лауреаты. Нужно поддерживать своих, которые есть, свои таланты».

Соотношение богатства и силы

На этой неделе фондом «Сколково» приняты все необходимые документы, которые позволят заработать подмосковному иннограду. На днях УрФУ правительственным постановлением выделено 5 млрд рублей под инновации. Иными словами, за работу, товарищи. А вот тут и начинаются реальные трудности, о которых стоит поговорить.

— Инновационный вектор развития российской промышленности имеет две проблемы — и обе принципиальные, — объясняет известный эксперт Булат Столяров. — Во-первых, сами промышленники крайне слабо мотивированы на инновационное поведение. А, во-вторых, национальное предложение технологических инноваций для промышленного внедрения чрезвычайно скудно.

Так уж воспитали отечественную науку — работать на некое «большое дело», коим в прошлые времена была оборона. Работать на дела малые, на благо маленького человека они не умеют. Первый спутник запустили в СССР. Но и спутниковое телевидение, и гражданская спутниковая связь пришли к нам из-за рубежа. Упоминаемый выше академик Ж. Алферов создал научные основы для появления сотовой связи, но все трубки имеют заграничное происхождение.

И великая опасность в том, что «модернизация» предлагает ученым привычную для них модель существования — работа на государство. Бюрократия же понять те самые потребности «маленького человека» не умеет. Скажем, в задачу Сколково уже неоднократно вменяли на высшем уровне «изобретение велосипедов»: то создание национальной операционной системы (что вообще-то под силу группе мозговитых студентов), то — национального поискового интернет-сервера.

Но альтернативы государству в роли заказчика пока не видно. Бизнес пассивен, потому что покупает за счет близости государству и чиновникам свободу от конкуренции. Первичным стартапом должен заниматься сам новатор. Но для этого должны существовать социальные условия, целая инфраструктура. Как это в США, где один 20-летний парнишка (уроженец Москвы, кстати) создал «Google», а другой — «Facebook». У нас нет даже зачатков такой инфраструктуры…

Есть и более глубокая проблема. Инновации подразумевают инвестиции на достаточно долгий срок. Однако в демократической стране это невозможно без доверия — доверия общества к бизнесу и власти. У нас этого нет даже в мизерных количествах. О любом рубле, который не дали проесть прямо сейчас «простым людям», начинают говорить, что он распилен и вывезен.

Идем туда, не зная куда

Но еще большее препятствие инновациям заключается в отсутствии ясности насчет того, что мы желаем получить на выходе. Народ подозревает, и не без оснований, что часть элиты хочет иметь больше денег на «распиливание». Одна половинка общества видит результатом великую Россию, а другие элементарно мечтают о лучшей жизни для себя в материальном плане…

Иными словами, вслед за технологическим должно появиться и гуманитарное Сколково. «Любая претензия страны на вхождение в группу мировых лидеров предполагает способность не только производить прорывные технологии и исследования в области естествознания, но и создавать новые смыслы в области общественных наук, от «бесполезных» истории или академической социологии до неразрывно связанных с ними прикладных теорий управления, — убежден директор прикладных исследований Российской школы экономики Игорь Федюкин. — При этом смыслы эти должны быть конкурентоспособны на международном уровне. Как не может быть «российских» стандартов в автомобилестроении или биотехнологиях, так и общественные и гуманитарные науки должны участвовать в производстве таких знаний об обществе и человеке, которые были бы глобально востребованы».

И потому УрФу, в частности, было бы полезно привлекать мировых светил не только в области естественных наук, а и общественных, где у нас царит запустение. Ведь если этого не делать, то сие означает, что в результате тот же УрФУ, хоть в его состав и войдет Уральский госуниверситет, будет выпускать не в полной мере квалифицированных менеджеров, инженеров, экономистов, а чистых технократов без роду и племени.

И нам придется подстраиваться под мировую повестку, которая сформирована при нашем минимальном участии, а то и вовсе без него.