Олег Сиенко: В России есть ключевые секторы экономики, которые нужно поддерживать без малейшего промедления

Структурные проблемы и западные санкции поставили российскую экономику в непростое положение. Чтобы избежать стагнации и обеспечить себя критически важными технологиями, а в дальнейшем войти в число ведущих мировых технологических держав, России жизненно важно наращивать интеграцию со странами БРИКС, включая создание общей финансовой инфраструктуры и единой валюты. Об этом в интервью рассказал генеральный директор Научно-производственной корпорации «Уралвагонзавод» Олег Сиенко.

— В конце сентября Всемирный банк опубликовал три среднесрочных сценария экономического развития для России, лучший из которых предполагает незначительное ускорение ВВП в ближайшие годы. В числе прочего эксперты банка указывают на исчерпание возможностей для ускорения роста в России в рамках политики бюджетного стимулирования. Вы согласны с этими выводами? Как оцениваете текущую ситуацию в российской экономике?

— Она непростая. Уже понятно, что мы столкнулись с большими проблемами в связи со введенными против нас санкциями. Так что с экспертами Всемирного банка спорить сложно — большого роста не будет. Особенно в реальном секторе.

Но также очевидно и то, что сегодня государству необходимо предпринимать шаги, связанные со стимулированием экономики, несмотря на понятные бюджетные ограничения. Такие действия полностью соответствуют мировой практике. Если вы посмотрите, как из подобных кризисов выходили другие страны, то, конечно, всегда использовались государственные вливания через бюджет — через различные механизмы.

Важнее здесь, на мой взгляд, другое. Если мы хотим быстро пройти этот кризисный этап, то государство должно действовать быстро. Гораздо активнее, чем оно это делает сейчас. Когда решения принимаются медленно, это приводит к тому, что антикризисные усилия приходится удваивать.

— В чем конкретно это выражается?

— У нас есть ключевые секторы экономики, которые нужно поддерживать без малейшего промедления. Мы же создали себе собственными руками множество проблем, напринимали законов, например, о государственных закупках, а теперь героически их преодолеваем. Почему-то никто на это не обращает внимание, хотя это достаточно критический момент.

Но это еще не все. Помощь со стороны государства не должна ограничиваться простыми денежными вливаниями. Оно должно позаботиться и о защите, и сохранении внутреннего рынка. У нас пока все наоборот. При вступлении в ВТО Россия пустила на собственный рынок всех — без всяких ограничений.

— Можете привести конкретные примеры?

— Возьмите автомобилестроение. Локализации — свыше 50%, как оговорено соглашениями о промышленной сборке с иностранными автоконцернами, как не было, так и нет. Российские металлургические предприятия выпускают автомобильный лист, но он не используется. По крайней мере, в тех объемах, которые могли быть. Понятно, что на это есть объективные причины, хотя субъективных тоже более чем достаточно. Но не выпуская деталь у себя, мы не стимулируем другие секторы нашей экономики — горнорудную промышленность, металлургов, строителей и далее по цепочке. Над этим надо задуматься.

— Вы призываете к ограничению доступа на рынки?

— Вот, например, Индия. Эта страна является членом ВТО с 1995 года, но попробуйте ввезти туда хлопчатобумажные изделия. Вы получите пошлину в пределах 50-100%. Попробуйте на Кипр (члена ЕС) завезти автомобиль. Получите стопроцентную пошлину. И таких примеров множество.

Не говоря уже о пресловутых антироссийских санкциях, которые вообще противоречат каким-либо общепринятым мировым правилам торговли. Наше членство в ВТО никак не может им воспрепятствовать. И это лишнее свидетельство того, что все надуманно и сделано с единственной целью — открыть наши рынки.

— До введения санкций «Уралвагонзавод» активно развивал несколько совместных проектов с западными партнерами. В том числе в области разработки и производства новых локомотивов с американской Caterpillar, а также подвижного состава метрополитена с канадской Bombardier. В каком они состоянии сейчас?

— К сожалению, все эти проекты пока заморожены. Компании, базирующиеся в странах, которые ввели против нас санкции, естественно, не могут продолжать эту работу. Но это проблема не только наша, поскольку нам приходится откладывать выпуск новой продукции, но и для западных компаний, потому что они тоже технологически долго к этим проектам шли. Однако это все мелочи по сравнению с потенциальным ущербом Западу, если Россия решит ответить на его санкции по-настоящему. В этом случае первой, конечно, пострадает Европа. Хотела бы она или нет, но такое количество сырья, которое она получает из России, нигде не компенсирует. Леса в одночасье не вырастут, нефть или газ фонтаном не забьет.

Но даже если этого не произойдет, вопрос о качественном изменении отношений между Россией и Западом и шире — между так называемыми развитыми и развивающимися странами — давно назрел. В частности, на мой взгляд, одним из важнейших вопросов является преодоление тотальной зависимости emerging markets от западной финансовой системы и гегемонии долл. США, что помимо очевидных вопросов безопасности позволит эффективнее решать нашим странам и другие задачи развития.

— Вы являетесь автором концепции сближения стран БРИКС, включая создание общей валюты. Почему это кажется вам настолько актуальным? И, самое главное, насколько это осуществимо?

— Вполне осуществимо. Более того, страны БРИКС, а это половина всего населения планеты, уже сделали важный шаг по пути создания своего независимого от Запада финансового механизма. Я имею в виду недавнее соглашение об учреждении банка БРИКС и пула валют, создаваемых в противовес таким институтам, как МВФ. Дальнейший и вполне логичный шаг — создание единой валюты БРИКС, переоценить появление которой, на мой взгляд, трудно. Потому что это позволит нам реально уйти от зависимости от западных расчетных центров и американского долл. США как основного средства международных платежей и резервов. Это самый реальный шаг, который приведет к экономическому подъему всех стран-участниц, включая, разумеется, и Россию.

— Как должен, по-вашему, выглядеть механизм создания такой валюты?

— Необходимо номинировать для расчетов между странами БРИКС валюту типа «БРИКС», привязав ее к курсу евро, для упрощения конвертации. Создать расчетно-кассовые центры и собственную платежную систему.

Уверен, что впоследствии к этой валюте примкнет большое количество стран — в Латинской Америке, Юго-Восточной Азии, Африке, уставших от гегемонии долл. США и евро. На которые все покупается и в которые все инвестируют. Притом что люди понимают, что это инвестиции от печатного станка, а не от реальной экономики. Если это произойдет в ближайшие три года, то в новой мировой платежной системе окажется не менее 70% стран по населению, которые абсолютно точно уйдут с иглы американского долл. США.

— Чем общая валюта «БРИКС» будет отличаться от долл. США и евро?

— В отличие от них валюта «БРИКС» обеспечена реальными активами и ресурсами — человеческими, сырьевыми, природными, которыми богаты наши страны. В свою очередь, ее появление с большой вероятностью приведет к разделению мира на два лагеря. На лагерь «прогрессивных», куда войдут страны БРИКС и примкнувшие к ним emerging markets. И лагерь «пессимистов», где окажутся США и страны, входящие в Европу и ассоциированные с ней.

Поэтому создание своей конкурентоспособной валюты — важнейший шаг, за которым незамедлительно должно последовать обсуждение на уровне министров финансов БРИКС и всех заинтересованных стран. Чем раньше это произойдет, тем больше мы продвинемся в своем экономическом развитии, создадим сильнейший независимый альянс в противовес США.

— В этой связи как вы оцениваете наметившийся в последнее время, не без влияния санкций, разворот России на Восток? В сторону Китая, стремительное усиление которого, что не секрет, у определенной части российских элит вызывает известное опасение?

— Очень позитивно. Мы всегда находились с Китаем в добрососедских отношениях. Хотя, конечно, в определенные периоды истории у нас и были политические нюансы и проблемы, но мы их успешно преодолели. Важно, что Китай — это огромный рынок, испытывающий колоссальные потребности в ресурсах. Увеличение благосостояния одного среднестатистического китайца даже на 100 долл. США ведет к взрывному росту спроса на все — потребительские товары, строительные материалы и в конечном итоге на сырье. А зарплаты в Китае продолжают расти. Так что то, что политический и, как я понимаю, экономический вектор России сегодня разворачивается в восточном направлении — очень правильно. Китай — наши большие возможности.

— В этом альянсе роль России будет сведена к поставкам сырья?

— Разумеется, нет. У нас есть точки соприкосновения в космосе, в военно-техническом сотрудничестве. У нас есть технологии, которые востребованы Китаем и будут востребованы дальше. В атомной энергетике, в космосе, в машиностроении, особенно в военно-техническом комплексе, мы больше даем, чем получаем от Китая.

У нас есть общие проекты, связанные с совместным производством техники, которая может идти не только на наши рынки, но и на рынки третьих стран. Поскольку в чем-то сильны китайцы, в чем-то сильны мы, и соединение технических комплексов позволит нам двигаться вперед.

Наконец — я хочу подчеркнуть это здесь еще раз — сближение с Китаем это шаг в направлении создания единого экономического и финансового пространства БРИКС, появление которого само по себе станет мощным стимулом для нашего развития во всех смыслах этого слова. Так что нынешний кризис может — и должен — стать для России толчком для перехода в качественно новое состояние. Вы знаете, в китайском языке слово «кризис» состоит из двух иероглифов, один из которых обозначает «опасность», а другой — «возможность». Вот и нам нужно не бояться проблем в сложившейся ситуации, а искать в ней возможности для ускоренного развития. И возможности эти есть.

— Итак, если резюмировать основные шаги, которые, на ваш взгляд, следует сделать России совместно с БРИКС, чтобы нивелировать последствия санкций и, что еще важнее, вывести экономику на качественно новый технологический уровень?

— Первое, как я уже говорил, это движение в сторону создания общей валюты. Второе — технологическое переоснащение совместно с нашими партнерами. Не все критически важные технологии расположены в государствах, которые ввели против нас санкции. Кроме того, и на Западе есть трезвые страны, располагающие нужными нам технологиями и при этом не имеющие своего сырья. Надо договариваться, искать выходы и возможности для взаимовыгодного обмена.

Очевидно, технологии необходимо создавать самим. В России есть отличные традиции и заделы для их производства в самых разных областях. Например, мы лидеры в строительстве атомных ледоколов и арктических добывающих платформ, ведем освоение арктического шельфа. Надо включать мозги.

Наконец, третье — инфраструктура. Возможно, это самое главное. Инфраструктура потянет за собой все отрасли, потому что для ее создания нужно абсолютно все — начиная от гвоздя и заканчивая самым сложным технологическим оборудованием.

Чтобы это произошло, нам требуется научиться мыслить по-новому — и начать работать над решением этих вопросов. Сразу, не откладывая по нашей старой привычке в долгий ящик.

Журнал BRICS