Егор Свалов: В Свердловской области построим двенадцать мусоросортировочных комплексов

Заместитель министра энергетики и ЖКХ Свердловской области Егор Свалов рассказал ИАА «УралБизнесКонсалтинг» о реализации «мусорной реформы» в регионе, о перспективах и планах правительства по работе с ТКО.

— Как вы отслеживаете оперативные данные о работе регоператоров, узнаете о текущих проблемах?

— Информация о деятельности регоператоров собирается в постоянном режиме. У нас есть группы в мессенджере для операторов и для глав всех муниципальных образований. В режиме онлайн приходит жалоба и сразу перенаправляется по принадлежности, по зоне деятельности. Жалоба, как правило, с фотографиями, комментариями. И в течение некоторого промежутка времени проблема устраняется или сообщается, когда она будет устранена. Помимо этого, у нас есть ежемесячная и ежеквартальная отчетность — показатели по объемам вывезенных и захороненных отходов, количеству машиночасов, есть данные спутниковой навигации.

— Количество жалоб на работу с мусором увеличилось с начала января?

— Количество жалоб ситуативно. В праздничные дни звонки были в основном от юридических лиц, которые не заключили договор и просто не понимали, куда и как нести мусор. На оформление договорных отношений с регоператором у организаций есть время. Были звонки и по невывозу мусора. Они, как правило, были вызваны изменением графиков. Поскольку сейчас перевозку на определённой территории осуществляет один подрядчик, он выстраивает эффективный график для максимального сбора отходов за меньший временной промежуток. При этом при общении все главы и большинство жителей отмечают, что качество вывоза отходов улучшилось. Поэтому можно смело говорить, что мы вошли в реформу достаточно уверенно, и с оптимизмом смотрим в будущее.

— Какие задачи ставятся перед регоператорами на ближайшую перспективу?

— Напомню, что региональный оператор — это организация сбора и транспортировки отходов на полигоны, включенные в Госреестр. И перед ним сейчас стоит три основные задачи: вовлечение всех населенных пунктов в сферу деятельности, ликвидация несанкционированных свалок и создание совместно с муниципалитетами контейнерных площадок.

У нас в области есть населенные пункты, где вывоз мусора никогда еще не организовывался, хотя мы уже включили большое количество их в эту систему. По графику вывоза это, конечно, не ежедневно, а два-три раза в неделю — по мере накопления.

Наша задача — вовлечь в данную систему все населенные пункты. Некоторые жители, особенно в деревнях, говорят: «Какие контейнеры?! Мы мусор сжигаем, на компосте размещаем, в овраг выкидываем». Но так быть не должно, поэтому регоператоры регулируют эту деятельность. Соответственно, они должны понимать, сколько понадобится дополнительной техники. Конечно, у нас есть все расчеты на объем образования мусора, но это теория, которая может расходиться с практикой. Поэтому создан запас техники, резервы для того, чтобы закрыть этот вопрос.

Дальнейшая задача регоператоров — выявление и ликвидация несанкционированных свалок. После того, как такие объекты будут обнаружены, регоператор должен найти собственника участка и направить ему предупреждение. Если в течение регламентного срока (как правило, два месяца) последний ничего не сделал, регоператор ликвидирует свалку сам и через суд взыскивает компенсацию.

И третья задача — регоператор совместно с муниципалитетами должен создать и вести реестр контейнерных площадок. Сейчас они, с учетом санитарно-эпидемиологического законодательства и мнения жителей, отрабатывают вопрос, где нужны такие площадки. Дело в том, что не каждый захочет, чтобы контейнеры стояли возле его дома. Что касается частного сектора, относительно края деревни — нет надежды, что кто-то туда будет носить отходы. Поэтому данную систему нужно отрабатывать только методом проб и ошибок: поставили — не понравилось — передвинули. Либо, если не пошел помешочный сбор по графику, значит, нужна контейнерная площадка. Но ее строительство должно быть по нормам: это наличие твердого основания, ограждение (забор), подъездные пути. Понятно, что в зимний период строительно-монтажные работы не производятся, поэтому все начнется весной-летом.

— Про помешочный сбор расскажите подробнее.

— По правилам обращения с ТКО, утвержденным постановлением правительства РФ, сбор мусора можно организовывать в контейнеры, бункеры, мусорокамеры и с помощью мешков. Последнее означает, что люди оставляют мешки с отходами вдоль дороги, либо к определенному времени приезжает машина, и все собирается туда. Это выход из положения, потому что контейнерные площадки создавать достаточно дорого, их нужно содержать, а мусор — ежедневно вывозить. В малых населенных пунктах делать это нецелесообразно: там стоит один контейнер, еле заполненный. Что касается помешочного сбора, необходимость в его организации определяют органы местного самоуправления. Наша задача заключается в том, чтобы графики и порядок вывоза мусора были доведены до населения — размещены на сайтах регоператора и муниципалитета: в какие дни и в какое время из каких населенных пунктов вывозится.

— У области есть стратегические планы по полигонам, по мусоросортировочным заводам? Какие ближайшие мероприятия намечены для реализации этих планов?

— Конечно, есть. Территориальной схемой предусмотрено строительство двенадцати мусоросортировочных комплексов по Свердловской области. Они должны взять на себя весь объем образующихся в регионе отходов, — это порядка 1,5 млн тонн ежегодно.

Начнем с Северной зоны — административно-производственного объединения-1 (АПО-1). По Нижнему Тагилу прошлым летом уже заключено концессионное соглашение на строительство мусоросортировочного завода и нового полигона для тагильской агломерации — это 185-200 тыс. отходов в год. Там идут проектирование и подготовка к общественным обсуждениям. Планируется, что через пару лет объекты будут построены и запущены.

Второй крупный сортировочный завод в АПО-1 — в Краснотурьинске — 100 тыс. отходов в год. Таким образом, мы закрываем Северную зону: там будет и сортировка мусора, и новый полигон. В Нижнем Тагиле новый полигон заменит старые — те, которые будем выводить из эксплуатации и рекультивировать. Он будет располагаться рядом со старым для того, чтобы минимизировать вредное воздействие на окружающую среду.

— Какие планы на Западную зону?

— По АПО-2 подписано концессионное соглашение по строительству завода и полигона в Красноуфимске на 100 тыс. тонн. В I квартале проводим общественные обсуждения проекта.

Также в Западной зоне, в Новоуральске на существующем полигоне в этом году построим и откроем сортировочную линию за счет экологической субсидии федерального и областного бюджетов. Уже подтверждено финансирование на 50 тыс. тонн отходов в год.

Также в Западной зоне будет модернизация Первоуральского мусоросортировочного завода, введенного в эксплуатацию 10 лет назад. Финансирование подтверждено за счет инвестора, доведем завод до 200 тыс. тонн в год.

— Осталось рассказать про Екатеринбург и Восточную зону.

— В планах для Екатеринбурга — строительство двух мусоросортировочных заводов, каждый по 400 тыс. тонн отходов в год, и модернизация существующей Широкореченской линии, которая способна принять 200 тыс. тонн в год. В Екатеринбурге и близлежащих городах должно утилизироваться около 1 млн тонн отходов.

Кроме того, Восточную зону планируется закрыть дополнительными мусоросортировочными заводами емкостью по 50-100 тыс. тонн. По схеме они будут располагаться в Алапаевске, Асбесте, Туринске и Талице.

— Про Широкореченскую сортировочную линию известно, что она стала убыточной в связи с закрытием полигона, который попал в проект рекультивации. Пришлось отходы сортировки («хвосты») возить на Северный полигон — далеко и дорого. Как решится эта проблема?

— Именно поэтому завод надо модернизировать. Нужно, чтобы процент выборки там был не 6-8%, как сейчас, а 60%. Тогда он становится прибыльным и на этом можно заработать. И еще мы построим два четырехсоттысячника. Буквально в ближайшее время мы встречаемся с потенциальными инвесторами.

— Где будут находиться эти полигоны?

— На севере и на юге. В северном направлении, возможно, он будет располагаться в районе Северного полигона, в Южном — в районе Шабровской нефтебазы, с учетом ее санитарно-защитной зоны, ограничения по которой накладываются на любое строительство. Также с учетом перспективного логистического парка РЖД, у которого тоже свои ограничения, например, нельзя строить жилые дома.

— Чтобы избежать проблем, как у Широкореченского полигона, который оказался в черте города?

— Да, чтобы черта города не мешала, чтобы учесть перспективы развития жилищного строительства. Не должно быть рекреационных зон, лесопарковых территорий, но при этом чтобы была транспортная доступность.

— Таким образом, по плану получается 12 заводов?

— Да. Итого: Нижний Тагил, Краснотурьинск, Новоуральск, Первоуральск, Красноуфимск, Екатеринбург (в котором минимум 2 объекта), Талица, Алапаевск, Асбест, Туринск и модернизация Широкореченского комплекса. Все планы по строительству заводов мы должны выполнить до конца 2024 года.

— В чем разница между мусороперерабатывающим заводом и сортирующим?

— Да, нам часто говорят: «Надо строить перерабатывающие, а не сортирующие». Но такой разговор идет от непонимания проблемы. Переработка зависит от сортировки. По данным Минпромторга России, у нас порядка ста предприятий переработки стоят незагруженные, потому что не хватает отсортированного сырья. Зачем нам строить заводы, когда они недозагружены?

— У нас в области есть перерабатывающий завод?

— Есть, по пластику. Мы даже входим в тройку лидеров по Российской Федерации.

— При проектировании заводов и полигонов сталкиваетесь ли вы с возражениями жителей? Как вы их преодолеваете?

— Конечно, да. Если мы строим мусоросортировочные заводы возле городов, люди говорят: «Почему возле нас? Давайте в другой город!». В другой город приходим и получаем тот же вопрос. Мы можем построить полигон в тайге, но тогда тариф вырастет в 10 раз. Поэтому нужно объяснять и рассказывать, что современные полигоны и переработка с сортировкой — это не свалки старого типа и не «горячие» заводы. Будем выходить на общественные обсуждения, показывать технологию, рассказывать. Нужно понимать, что это не сжигание, это нормальная сортировка, с выборкой максимальных объемов отходов и минимизацией захоронения.

Стоит напомнить еще, что к 2024 году, по указу президента РФ, 60% всех отходов должны пройти через обработку и пойти во вторичное использование, то есть только 40% должно идти на захоронение. А по стратегии, принятой государством, к 2030 году мы должны выйти на переработку 86% всех отходов.

— Как укладывается идея разделения мусора в концепцию по сортировке отходов?

— Для начала нам нужно развивать сбор опасных отходов (батарейки и лампочки), чтобы они не шли на полигоны и сортировочные линии. Также необходимо заняться сортировкой пищевых и непищевых отходов, сухих и влажных. Последние либо сразу едут на полигон, без сортировки, хотя, конечно, желательно все-таки отсортировать. А сухие точно идут на сортировочный комплекс. Собирая только сухие отходы в один мусоровоз, мы привозим на сортировочную линию мусор со 120 контейнеров, — именно столько входит в объем мусоровоза. То есть это 120 контейнеров сухого незагрязненного мусора высокого качества. Пищевые отходы тоже можно пропускать через сортировочную линию, ведь без этого их нельзя направлять на вторую ступень обработки. Оттуда выбирать органику — это примерно треть из всего объема. Ее можно пускать на производство биогумуса, искусственной земли, техногрунта, и тоже вовлекать в хозяйственный оборот.

— Так может стоит уже заняться раздельным сбором?

— Я согласен, но нужно понимать, куда мы все повезем. Пока таких мощностей на всю область не хватает. У нас есть работающий Первоуральский завод, Широкореченский, который сейчас закрыт на модернизацию, у нас есть сортировочный завод в Каменске-Уральском и Красноуфимске. Еще несколько сортировочных объектов расположено по Свердловской области, но они сортируют 6-8% поступающих отходов, и на эти линии поступает далеко не 1,5 млн тонн мусора. Поэтому нужно постепенно создавать инфраструктуру для этого.

Например, Первоуральск активнее занимается сортировкой, потому что он получает более качественное сырье: органики там практически нет.

— Чем технологически будут отличаться новые мусоросортировочные заводы? На Широкореченской линии использовался ручной труд, как быть с ним?

— Ручной труд применяется только на входе: мусор попадает в мусороприемник, потом его грузят на конвейерную ленту, там стоит пакеторазрыватель для завязанных мешков, далее — сепаратор по металлу. После него используют барабанный грохот для отсеивания мелких фракций. Кроме того, в начале в несколько постов выбирается крупногабаритный мусор — палки, доски, большие конструкции. После этого отходы идут по конвейерной ленте.

Мы будем строить такие заводы, где будут стоять оптические сепараторы, которые методом сканирования отождествляют несколько десятков видов отходов и направляют, выбрав этот определенный вид отходов по цвету пластика, молекулярной структуре, в то или иное направление для дальнейшей переработки.

В Нижнем Новгороде применяется эта технология. Немного в меньшем объеме это реализовано в Тюмени, когда все отходы идут кругами, пока не отберётся всё по фракциям. И уже остатки отправляются на захоронение. В крупных городах целесообразно строить именно такие заводы.

На маленьких заводах — на 50 тыс. тонн отходов в год — такая технология, конечно, не применяется, потому что стоимость постройки себя не оправдывает. К примеру, в Новоуральске будет построен завод с ручной сортировкой, но она все равно будет полуавтоматическая — будет разрыватель пакетов, магнит, барабанный грохот.

— Это импортные технологии?

— Да, в России все эти оптические сепараторы, к сожалению, не производятся, — это все западноевропейские или американские детали. Однако в нашей стране промышленники уже начали локализовывать производство таких технологий. И я думаю, что это рано или поздно станет российским.

— Есть три регоператора, которые вывозят ТКО. А кто занимается сбором пластика?

— Пластиковые сетки по Екатеринбургу возят порядка шести организаций. Во всей области этим занимается частично регоператор, частично — частный бизнес. С регоператорами мы договорились, что они их пока оставляют.

— Как их контролирует регоператор?

— Контролировать бизнес — не его задача. Вообще собственность на мусор у регоператоров появляется с момента погрузки в мусоровоз. Те сетки, которые стоят во дворах — это по большому счету мусор, который принадлежит нам как мусорообразователям. Мы дали молчаливое добро, что его кто-то забирает.

Понятно, что его нужно привести к общему знаменателю, когда заработают сортировочные заводы. Потому что без этого пластика они получают менее качественные отходы. При этом ничто не мешает регоператору либо замкнуть эти сетки на себя и организовать раздельный сбор, либо договориться с этими частными организациями. Это вопросы бизнеса. И раз эти сетки стоят, значит, это выгодно, ведь это одно из направлений по экологическому просвещению, воспитанию и одна из составных частей раздельного сбора. Коллеги в Тюмени пошли на то, что все сетки убрали, отходы сбрасываются в общий бак, который едет на мусоросортировочный завод. Но при этом жители стали высказывать недовольство, что теперь нет возможности разделять мусор. Грамотный баланс тут сложно соблюсти. Поэтому мы договорились, что сетки будут стоять в ближайшие несколько лет.

— Поговорим о финансовой составляющей. Население в квитанции за январь первый раз увидит строку за вывоз мусора. Представитель Спецавтобазы (оператор Восточной зоны — прим. ред.) говорил нам, что запас собственных средств у них — на месяц-полтора работы. Есть ли какой-то план «Б» на случай, если собираемость по квитанциям резко упадет, и операторам нечем будет расплачиваться?

— Регоператор должен оплатить работу перевозчиков и полигонов «полным рублем». Соответственно, если они недособрали с жителей, значит, они должны найти эти оборотные средства. Поэтому все регоператоры имеют кредитные линии и договоренности по получению кредитных средств для покрытия кассового разрыва. Что касается сборов с населения, можно просто посмотреть на опыт соседей. У регионов в южной части России — Астраханской, Волгоградской и Ростовской области — в среднем сбор с частного сектора был 8%. По многоквартирным домам первые платежи были в районе 20%, потому что сознательные граждане привыкли платить. По итогам года они вышли на 65% — средний процент по оплате.

— Как же быть в этой ситуации?

— К сожалению, у нас сложный процесс компенсации. В случае неоплаты коммунальных услуг взыскать сумму можно только через суд. Но если люди не оплачивают электроэнергию, им ее отключают, не оплачивают водоотведение — ставят заглушки. С мусором ситуация обстоит, конечно, сложнее. Поэтому регоператоры будут обращаться в суды. И я бы напомнил, что если люди не платят какой-то промежуток времени, с них будет разово списана большая сумма, плюс штрафные санкции, пени. Так что лучше не затягивать с оплатой.

— Можно же получить какую-то льготу по «коммуналке»?

— Да, поскольку эта услуга стала коммунальной, значит, любой житель имеет право на компенсацию затрат. Поэтому если платеж за коммунальные услуги превышает общий семейный доход (более 22%), люди вправе обратиться за компенсацией в территориальные органы соцзащиты. Если владелец помещения — льготник, то он тоже имеет право получить льготу на эту коммунальную услугу. Здесь стоит напомнить, что если человек, получающий льготы, не будет платить за вывоз ТКО, он лишится всех льгот до того момента, пока не погасит долг.

На сайте Министерства энергетики и ЖКХ — в разделе «ТКО» — есть памятка, в которой жители могут найти ответы на интересующие их вопросы. В ней в том числе перечислены все льготные категории, нормативные документы, на каких основаниях дается компенсация. Та же информация есть на сайте Минсоцполитики.

— Министерство в ситуации, когда регоператоры недособерут денег, ничего не предпримет?

— Нужно сначала отладить систему, провести мероприятия по принуждению к оплате. Пока о компенсации говорить рано.

— Что касается структуры тарифа и его размера. В Нижнем Тагиле по-прежнему не согласны с этими расценками. Что вы об этом думаете?

— Тариф для всех регоператоров утвержден РЭКом с учетом экономических обоснований. Они рассмотрели все затраты в соответствии с методикой Федеральной антимонопольной службы. Тариф состоит из платы за услуги оператора на захоронение, именно работы операторов на полигоне — сюда включены использование дизельного топлива, освещение и различные природоохранные мероприятия. Дальше — плата за негативное воздействие на окружающую среду, в этом году ее отчисляют даже физические лица. Кроме того, в структуре тарифа есть транспортировка отходов — одна из самых серьезных затрат. Некоторые населенные пункты до этого года не были вовлечены в сбор отходов, а расстояние между ними большое. Плюс ко всему, услуги на заключение договоров: зарплаты сотрудникам регоператора, коммунальные услуги предприятия, телефонная связь, логистика.

В структуру тарифа включены также налоги и инвестиционная составляющая. Конечно, у «Рифея» (оператор Северной зоны — прим. ред.) она самая большая, потому что по основам ценообразования в тариф регоператоров включаются инвестиционные программы операторов. В Краснотурьинске за счет инвестиционных средств будет строиться сортировочный завод, полигон.

— Получается, что жители Нижнего Тагила должны платить за Краснотурьинск?

— Есть три зоны, три регоператора и три тарифа. Можно было пойти по другому пути. Но если бы мы реализовали тарифы для каждого отдельного города, могло бы оказаться, что житель города на удаленной территории платил бы не 140-150 рублей с человека, а 1 тыс. 400 рублей. Потому что у них объем отходов небольшой, машине надо собрать мусор со многих точек, а потом везти за много километров.

Напомню еще, почему транспортное «плечо» такое большое. До начала мусорной реформы работало триста с лишним полигонов, которые не были включены ни в какие реестры, просто исторически сложились места свалок. Соответственно, не проводился мониторинг воды и воздуха, не было противопожарных и природоохранных мероприятий. С началом работы регоператоров можно везти отходы только на полигоны, включенные в госреестр. А их от общего числа — 10%. Соответственно, если везти мусор на ближайшую свалку, то это 5 км, а до ближайшего разрешенного полигона — 55 км. Это все ложится в структуру тарифа.

— Что будет с теми полигонами, которые не включены в реестр?

— Наша задача — увеличение количества существующих полигонов, включение их в реестр, если документация в порядке. Кроме того, законом позволено использовать полигоны, не включенные в разрешенный перечень, но включенные в территориальную схему и в областной кадастр отходов до 2023 года. Таким образом, из этих трехсот полигонов мы еще несколько десятков дополнительно вовлечем в хозяйственную деятельность. Законом нам разрешили использовать эти объекты, но порядок их определения, включения в какой-то определенный дополнительный перечень отсутствует. То есть формально это незаконные объекты, где можно накапливать отходы на срок до 11 месяцев с последующим обязательным вывозом на специальные полигоны. Поэтому стоит дождаться, когда Минприроды РФ разработает порядок, и мы эти объекты вовлечем.

При этом мы все равно большое количество «серых» полигонов постепенно рекультивируем, они больше никогда не будут работать.

— За чей счет планируется рекультивация?

— У нас есть федеральный проект «Чистая страна», который предполагает рекультивацию всех полигонов, находящихся на территории населенных пунктов, за счет средств федерального и областного бюджета. Софинансирование будет осуществляться долями, и в том числе муниципальными, за счет бюджетных средств. Но для этого нужно, чтобы был проект рекультивации, прошедший госэкспертизу. Мы работаем в этом направлении. На ближайшие два года в наши планы включены Широкореченский, Арамильский и другие полигоны.

Фотография с сайта министерства энергетики и ЖКХ Свердловской области