Владимир Вальчук: Без мощного частного инвестора птицефабрикам не обойтись

На вопросы УрБК ответил исполняющий обязанности генерального директора ОАО «Птицефабрика «Рефтинская», председатель Средуралптицесоюза Владимир Вальчук

— Свердловское правительство обнародовало планы по приватизации государственных птицефабрик. Как на сегодняшний день строятся взаимоотношения этих предприятий и региональных властей?

— С губернатором и профильными министерствами у нас сложились тесные, конструктивные отношения.

Власти оказывают нам финансовую помощь. Главное — кредиты, которые мы берем на закупку пшеницы, ячменя, субсидируются. При хорошем финансовом директоре сегодня птицефабрика получает кредиты если не беспроцентные, то максимум под 1%.

Кроме того, есть еще и технические субсидии, эти средства вообще фактически дарятся предприятиям.

Еще один момент — организационный. Текущая работа ГУПа, в отличие от обычной бизнес-структуры, имеет массу сложностей, свои планы и стратегии мы отстаиваем перед собственником — Свердловской областью в лице МУГИСО. Основа — конструктивные отношения.

— Как прошел для Рефтинской птицефабрики 2011 год?

— В отношении прибыльности год был тяжелый. Тяжелый не только для нас — для всего сельского хозяйства страны. Предыдущий год был неурожайным, поэтому в этом году очень непросто пришлось и животноводам, и птицеводам: резко взлетела цена на зерновые, а для нас это сырье.

Плюсом к этому подросли тарифы на железнодорожные перевозки. Это привело к тому, что мы прогнозировали цену в районе 3,5 тысячи рублей за тонну пшеницы, а на сегодняшний день она составляет около 4,5 тысячи. Впрочем, хорошо хоть не 9 тысяч, как было в январе нынешнего года.

Все это весьма существенно ударило по себестоимости продукции. Но, поскольку куриное мясо — продукт социально значимый, мы поднять цены на нее соответствующим образом не можем. В результате себестоимость производства у нас резко возросла, а прибыль снизилась.

Но сейчас мы наверстываем и, думаю, год закончим хорошо. Не просто без потерь, а с прибылью, которую для себя планировали, а может, и выше.

— Каков сегодняшний уровень заработной платы на предприятии?

— Несмотря на все проблемы, в отношении заработной платы мы опережаем не только отраслевые, но и среднеобластные показатели. Средняя зарплата на предприятии приближается к отметке 27 тысяч рублей.

Заработную плату нам планирует и устанавливает собственник, задает планку, к которой мы должны идти. Другое дело, что мы идем с неким опережением. Кстати, Рефтинская птицефабрика — градообразующее предприятие, здесь работает 2300 человек, а, к примеру, на ГРЭС — 1400.

— В сегодняшней ситуации, достаточно благополучной для вас, как вы относитесь к идее приватизации птицепрома?

— Коротко говоря: мы благодарны государству, но стратегически без мощного частного инвестора нам не обойтись. И хорошо, что правительство Свердловской области уверенно идет в этом направлении: в 2011 году ГУПы были акционированы, а уже в 2012 году фабрики будут выставлены на аукцион.

Нужно четко понимать: свердловские птицефабрики не случайно постепенно начали отставать от конкурентов из других регионов. На собственные средства нам очень сложно развиваться. Можно, но сложно. При таком лимите мы будем идти вперед карликовыми шажками, идти десятилетиями — там, где другие совершат прыжок за год-два.

Конечно, находятся скептики, те, кто изначально пытаются придать происходящему налет скандальности, говорят о «распродаже за бесценок», заявляют, что новые собственники сразу после сделки нас закроют, чтобы убрать конкурента. Эти разговоры не имеют под собой никаких оснований. Я всегда говорил и буду настаивать на этом: уход птицепрома к частным инвесторам неизбежен. Инвестор же, выложивший на аукционе огромные деньги, изначально заинтересован в развитии своего нового бизнеса. Наша главная задача, в том числе моя лично, — сделать процесс приватизации максимально прозрачным, открыто объяснять работникам птицефабрики и всем жителям области суть происходящего, чтобы сразу снять некоторые панические настроения и не дать демагогам пищу для саморекламы.

— Каковы инвестиционные потребности «Рефтинской» сегодня?

Приведу один простой пример. Даже если мы заложим в банках все, что у нас есть, весь имущественный комплекс, то сможем получить максимум 1,5 млрд. рублей. А для того, чтобы существенно и решительно шагнуть вперед, нам надо не менее 3 миллиардов. Лучше — больше.

Свердловская область, бюджет, дать таких денег нам не сможет. У региона немало иных проблем: школы, дороги, дефицит детских садов. Бюджетные деньги надо направлять на это.

А наш актив именно сейчас можно очень выгодно продать ответственному инвестору, солидно пополнив бюджет, — к чему же тянуть? Уверяю вас, Рефтинская птицефабрика сегодня в очень хорошем состоянии. А значит, приватизация выгодна всем: с бюджета снимается дополнительная нагрузка, предприятие получает средства крупного инвестора, сам инвестор — готовый и при этом перспективный бизнес. Вкладывай и развивай.

— Для вас лично как для руководителя сейчас начинается своего рода переходный период. Как вы ощущаете себя в новых условиях?

— Совершенно нормально. Стратегические решения в любом бизнесе, в любом производстве всегда принимает собственник. Так же и в нашем случае, с решением о приватизации 100% акций птицефабрики «Рефтинская». Моя задача достаточно проста: управлять предприятием, заниматься его развитием и ростом инвестиционной привлекательности. Делать все для того, чтобы увеличивалось количество рабочих мест, зарплата сотрудников. Задач очень много, но они чисто управленческие и касаются самой фабрики, ее текущего технического и финансового состояния. Образно говоря, к моменту выставления на торги «Рефтинская» должна быть в лучшем виде, а в финансовом смысле — на пике своей стоимости. Это задача директора любого приватизируемого ГУПа.

— Кстати, ведь акционируют не только «Рефтинскую», но и другие птицефабрики. Вы работаете в контакте со своими коллегами?

— У нас есть профессиональный союз, Птицесоюз, я являюсь его председателем. Конечно, мы встречаемся, обсуждаем общие проблемы, стоящие перед отраслью, перед каждым предприятием, ищем возможные пути их решения.

Вообще же каждая птицефабрика находится на своем уровне развития, у каждой есть своя перспективная программа развития, отличающаяся по направлениям и по объемам финансирования.

Сегодня мы с коллегами прекрасно понимаем: у каждого из наших ГУПов должно быть не только славное прошлое, но хорошее будущее. У каждого из нас есть видение, разработан комплекс мероприятий для того, чтобы оставаться успешной, конкурентоспособной структурой. Мы знаем, куда идти, а для того, чтобы осуществить эти планы, и нужен инвестор.

— Вообще, нередко приходится слышать, что наш птицепром и соседи из Челябинской области сработали по разным сценариям развития. Якобы то, что они ушли на приватизацию раньше, стало их конкурентным преимуществом. Это действительно так?

— Ничего катастрофического не произошло, просто каждый действительно пошел своим путем. Кстати, они сначала вообще, как в известной песне, все разрушили до основания, а уж затем...

У нас этого, к счастью, не было. Птицепром Свердловской области был флагманом отрасли во всероссийском масштабе. Не случайно, когда принималась федеральная программа развития птицеводства, опирались на наш опыт. Мы и сегодня чувствуем себя на рынке уверенно, но постепенно объем проблем из-за дефицита финансов начал расти, эту проблему и предполагается решить через приватизацию.

— На ваш взгляд, в области есть такие покупатели, такие инвесторы или это будет бизнес из другого региона?

— Давайте поговорим об этом чуть позже. Сельское хозяйство — это низкомаржинальный бизнес, это не металлургия. Поэтому та задача, которую поставили перед собой наш губернатор и правительство Свердловской области, — найти ответственного инвестора — она на самом деле очень сложная, но решаемая. Другого быть не может — найдется ответственный, перспективный и заинтересованный инвестор. Сельское хозяйство — дело хлопотное. Пожелаем им удачи и не будем торопить события.

— Каков риск того, что новый собственник кардинально перепишет уже имеющуюся программу развития Рефтинской птицефабрики?

— Думаю, риск невелик. В таких действиях просто нет смысла. Имеющиеся планы — жизненные и вполне объективные. Без их учета будет непросто вывести фабрику в передовые. Конечно, наши наработки будут скорректированы. У любого нового собственника есть свое видение того, как должен развиваться его бизнес. Но каких-либо радикальных ломок не будет. Я в этом уверен.

— Что сейчас делается для того, чтобы повысить инвестиционную привлекательность «Рефтинской»?

— Мы купили новый инкубатор «Петерсайм», один из самых современных. Это серьезная машина стоимостью 170 млн. рублей. Сейчас его для нас делают в Германии и Австрии. Думаю, смонтируем инкубатор к концу следующего лета. Кроме того, мы переходим на новый кросс. К концу будущего года закончим. На новом кроссе работает уже более половины птицефабрик России.

Вообще, мы сейчас очень много уделяем внимания именно техперевооружению — ставим новые клетки, вводим искусственное осеменение. Берем все новое, что есть в птицеводстве, пусть поэтапно, но внедряем.

В результате Рефтинская птицефабрика, я надеюсь, будет продана по максимально возможной цене. Я этим сейчас и занят. Ну а потенциальный покупатель уже будет смотреть на перспективность фабрики, оценивать, какие средства нужно будет вложить, чтобы она вышла на передовые позиции.

— Какие цели и задачи вы перед собой ставили до того, как стало известно, что «Рефтинская» будет приватизирована? Образно говоря, что бы вы посоветовали новому ее собственнику?

— Надо продолжать отходить от продажи тушки птицы. Если мы продаем тушку, мы продаем сырье. Кто ее покупает? По большей части в больших объемах — мясоперерабатывающие заводы. Курица дешевле, чем говядина и свинина, а колбасу надо делать из мяса. Они частично замещают говядину или свинину мясом птицы и очень вольготно чувствуют себя на мясном рынке. То есть мы для них — своего рода сырьевой придаток.

Продажа тушки дает нам низкую прибыль, а каждый ее передел прибыльность повышает. Если мы механически делим тушку пополам — зарабатываем больше, на четыре части — еще больше. Сделали из нее сосиски, колбасу или куриный рулет — получаем уже максимальную прибыль. Поэтому я будущее «Рефтинской» вижу именно в уходе на максимально глубокую переработку, хотя бы процентов до 70.

— К какому сроку можно достичь этой планки?

— К 2016 году. Кстати, еще один важный момент. На этот раз — для рядового потребителя, наших домохозяек. За счет той прибыли, которую мы будем получать на глубокой переработке, мы можем снижать стоимость сырой тушки. Это что касается социальной составляющей нашего производства.

Если же говорить в совсем уж общих цифрах, то нам необходимо увеличивать объемы производства в два раза, выходить с 40 тысяч тонн на 80 тысяч.

— Конкурирующая продукция из других регионов — насколько она у нас внедрена и в какой степени вам мешает?

— Я не скажу, что она нам мешает. Нас спасает бренд. Если человек хочет купить качественную продукцию, он покупает «Рефтинскую». Если хочет купить дешевую — смотрит на другие предложения.

Да, наши соседи ведут себя достаточно агрессивно, заходя на свердловский рынок, демпингуя по ценам. Но возможности удешевления в рознице весьма ограниченны. Для того чтобы по-настоящему существенно демпинговать, нужно делать что-то с продукцией.

Вот тут начинаются настоящие чудеса. Мы недавно проводили дегустацию, брали продукцию от пяти производителей и сравнивали. Брали тушку, покупали, размораживали. Затем варили из нее бульон, тушили, жарили. Все это делали не для огласки — для себя, что называется, на понимание, абсолютно объективно. В результате сразу было видно, где продукция «Рефтинской». И хулиганов тоже сразу было видно, потому что их размороженная курица просто разваливалась, расплывалась, даже были видны следы от уколов. Отсюда их цена в 70 рублей за килограмм. У нас себестоимость производства 74–76 рублей, а у них она вместе с затратами на доставку к нам и прочими расходами в продаже лежит по 70 рублей.

Это значит одно: процентов на 25–35 она просто накачана рассолом. Потом пробовали бульоны на вкус. Сразу видно, где вкус «чистой» курицы, а где — с растворами и добавками.

— Имена «хулиганов» назовете?

— Не буду. Это вопросы Роспотребнадзора и иных контролирующих инстанций. Да и главное в другом: покупатель сам определяет, лучше всякой напичканной техникой лаборатории. К недобросовестному производителю второй раз за покупкой не идут.

— А у вас есть свои планы по экспансии в другие территории?

— И очень серьезные. Предприятия птицепрома в России сегодня расположены крайне неравномерно, и это нам на руку. Все, что до Урала, в европейской части страны, курятиной более или менее обеспечено. А вот север, Сибирь — для нас отличный рынок сбыта, и я уверен, что будущее «Рефтинской» — это во многом именно нарастающая экспансия продукции в другие регионы.

— «Рефтинская» сегодня — это бренд?

— Безусловно. Когда говорят «поселок Рефтинский» в любой части страны, если человек что-то о нем слышал, то он слышал именно о нашей птицефабрике. Оценивать его в конкретных цифровых показателях мы пока не пробовали, но поверьте: нам есть что передать в руки новому собственнику.