Никита Корытин: Главная задача «Эрмитаж-Урал» — сохранение мирового наследия

На вопросы ИАА «УралБизнесКонсалтинг» ответил директор Екатеринбургского музея изобразительных искусств Никита Корытин.

В суете будней поход в музей для каждого из нас — праздник. Мы вырываемся из привычной бизнес-рутины в мир прекрасного. Поэтому искусство так важно для каждого из нас, хоть прикасаемся мы к нему не каждый день. Сохранять его для людей — непростая работа. Каждый день, из года в год сотни людей работают в фондохранилищах и мастерских музеев, проводят совещания и мозговые штурмы, чтобы однажды в череде рабочих дней каждый из нас мог прикоснуться к мировому наследию.

О том, каковы будни музеев, почему это кропотливый труд, а иногда — подвиг, рассказывает директор Екатеринбургского музея изобразительных искусств Никита Корытин.



— Никита Николаевич, самый актуальный на сегодняшний день вопрос: как пандемия повлияла на работу музея?

— Пандемия стала большим испытанием для учреждения. Музей лишился доходов от посещения гостей. Это был тот небольшой финансовый буфер, который необходим для срочных нужд. Потому что финансирование учреждений муниципальных, областных, федеральных идет на сметной основе, планируется за год, и ничего экстренного там не предусмотришь. Но наши внебюджетные доходы были компенсированы: у нас была договоренность о выставке нашей коллекции русского авангарда в Чехии. Авангард смог выехать только через год, но деньги Чехия заплатила заранее. Нас это спасло.

Если говорить об организации труда, то для нас не произошло ничего страшного, потому что мы уже 10 лет работаем в электронных документах и формах, у нас идет групповое взаимодействие через Skype. Это давно отлаженные форматы проектной работы, иначе бы мы столько не успевали. И если посмотреть на то количество зданий, метров, событий, которые связаны с нашим музеем за последние 10 лет, то в регионах ничего сопоставимого нет. И этим всем можно управлять с большой скоростью, только имея все в телефоне. На качество работы отправка музея на дистант тоже никак не повлияла. Научные сотрудники даже сделали прорыв в своей основной работе: стало меньше выставочной нагрузки, и у них появилось время для атрибуций, статей и подготовки к публикациям.



Некоторые музеи стараются особо не рассказывать, как они пережили пандемию, а мы гордимся, потому что мы все сделали здорово. Все сотрудники были вовлечены в работу. Часть коллектива занималась упаковкой коллекции для переезда в новое фондохранилище. Администрация была занята контролем строителей, научный состав и служба продвижения превратились в большое SMM-предприятие, чтобы в условиях начала пандемии для нашей аудитории стать источником позитивной информации, которую люди привыкли получать от нас. У нас было гигантское количество взаимодействий с аудиторией, новые платформы, новый контент: цифры, не сопоставимые ни с кем из региональных музеев. И во многом благодаря этому мы выиграли грант от фонда Потанина на модернизацию нашего сайта и на покупку оборудования для видеосъемки. Параллельно у нас заканчивалась стройка здания «Эрмитаж-Урал»…

— Расскажите об этом подробнее.

— С началом пандемии, помимо того, что мы лишились доходов от посетителей, мы лишились денег, о которых вели переговоры с федеральным правительством. И нам пришлось достраивать фондохранилище и «Эрмитаж-Урал», опираясь только на ресурсы города Екатеринбурга. Но стройка была закончена вовремя, и если говорить именно об объекте «Эрмитаж-Урал», то строительство стало самым коротким из всех других этапов работ. Проектирование, подготовка участка, поиск финансирования — все это по отдельности заняло больше времени. Стройка заняла год с небольшим, и это в тех стесненных условиях, которые есть в центре города. Компания «Атомстройкомплекс», которая занималась строительством, свою работу сделала достойно, мы остались друзьями.

Здание «Эрмитаж-Урал» концептуально разделено на два разных пространства. Одно — смысловое, в котором содержатся экспозиции. Это здание-памятник, которое и стало героем реконструкции. Изначально идея архитектора Владимира Кагановича заключалась в том, чтобы реконструированная часть была не видна с улицы. Чтобы фасад исторического здания оставался «фронтфейсом» проекта, потому что это то здание, которое спасло для нас мировое наследие в годы войны.



Второе пространство — рекреационно-утилитарное, это та часть здания, которая предназначена для посетителя. Там гардероб, туалеты, кассы, охрана, проекции, кофейня, зона рекреации. Оно выполнено в других цветах, из других материалов и спланировано так, чтобы «обнять» историческое здание с заднего фасада.

— Какие новые возможности появились у музея ИЗО с появлением здания «Эрмитаж-Урал»?

— Главное в структуре «Эрмитаж-Урал» — это фондохранилище, отдельное здание, которое обслуживает весь музей. Хочу отметить обязательно, что не стоит путать музей с выставочным залом. Для музея выставлять что-то — это пятый пункт в Уставе. В выставочном зале — первый. Выставочный зал делает выставки. Для нас же важно сохранять, реставрировать, изучать, комплектоваться и только потом выставлять. От нас этого ждет общество, власть, бизнес: «Давайте делать выставки!» Но музей не только выставками занимается. Мы от постоянной-то экспозиции показываем меньше 10% того, что у нас есть. И главное для музея — это сохранение предметов искусства.



Всего у нового объекта три слоя для внимания посетителей. Первое — это выставки, второе — постоянная экспозиция, дар Эрмитажа нашему музею. Третье — экспозиция мемориальная. И я хочу, чтобы все увидели важность именно этой составляющей в работе нашего музея! Почувствовали гордость за то, что скромные гуманитарии обычным рутинным трудом сделали невероятно важные вещи: сохранили эрмитажные произведения, мировые шедевры. В Свердловске во время эвакуации находилось 1 млн 180 тыс. предметов из коллекции Эрмитажа. В старом здании музея было размещено 500 тыс. предметов, они хранились здесь прямо в ящиках. Для сравнения: сейчас в постоянной экспозиции представлено всего 200 предметов. Вот об этом рассказывает мемориальная экспозиция. И мне бы хотелось, чтобы эта история подвига стала известна каждому. Потому что эта выставка многое объясняет людям: что такое труд музейных работников, и зачем они нужны, и что культура материальна и может быть утрачена, она разрушается, теряется. Мы бы хотели уделить больше внимания общей идее этого центра: это памятник дружбы двух музеев. Объект, который является свидетелем нашего тылового подвига.



— Какой план выставок у музея на ближайшее время? Чего нам стоит ожидать?

— Ближайшая выставка откроется в феврале. Это будет Выставка Русского портрета из собрания Эрмитажа, «Русский портрет XIX века», это живопись. Выставочный план с Эрмитажем у нас расписан на ближайшие три года. На подготовку каждой выставки требуется от одного года. Выставка из Эрмитажа — это большая работа. Музей работает одновременно с гигантским количеством площадок, и, чтобы маневрировать в этом потоке, мы наш выставочный план согласовали еще два года назад. Через полгода мы будем согласовывать следующие три года.



— С открытием новых площадей стало больше посетителей?

— Да, и первые полтора месяца нам было очень тяжело. Мы предполагали, что в день будет порядка 500 человек. У нас было представление, что проходимость у нового здания будет 80 тыс. человек в год. Но у нас уже за первую выставку, за четыре месяца, прошло 60 тыс. А в первые дни после открытия у нас была посещаемость 1,5-1,7 тыс. человек в день.

Мы много сделали, чтобы сохранить интерес к этой площадке на тот период, пока она была закрыта, с 2016 года. Мы постоянно освещали все, что касалось проектирования, котлована, строительства. Площадка не выпала из сознания людей, все знали, что скоро что-то будет. И это дало ту волну, которой нас, к счастью, не смыло.



Еще хочу отметить, что в обновленном здании у нас создана безбарьерная среда. Есть лифт, который доставляет людей с ограниченными возможностями на все три этажа музея. Есть специально оборудованный санузел. На каждом этаже в любую часть экспозиции на коляске можно попасть без проблем. Пока такие возможности есть только в здании музея на Вайнера. Для здания на Воеводина у нас уже есть проект, но на него нужно финансирование. У нас разработаны планы переустройства фойе, обустройства здесь лектория, кафетерия и возможностей посещения для людей с ограниченными возможностями здоровья. Это здание не нуждается в реконструкции, оно нуждается в доработке, потому что оно добротное и выглядит традиционно для музея. Поэтому здесь сверхгигантские бюджеты и сложности по перепроектированию не нужны.

— Вопрос от всей редакции: что означают котики в окнах здания «Эрмитаж-Урал»?

— Нас все спрашивали: а будут ли в Эрмитаже коты? В здании Зимнего дворца есть коты, и есть служба, которая занимается их обслуживанием. Котиков там целая армия, и они делают свое дело, борются с грызунами. Но у нас другой подвал, современный, там все реконструировано так, чтобы никаких шансов завестись грызунам не было. И необходимости в таких санитарах, как коты, у нас нет, все заранее было продумано. Но так как все спрашивали, то мы решили рассадить эрмитажных котов на наших окнах. Насколько я знаю, это двойники конкретных котиков из эрмитажной кошачьей армии.

Фотографии предоставлены пресс-службой Екатеринбургского музея изобразительных искусств