Александр Дементьев: Состояние экономики влияет на рост всех видов преступлений, от кражи до убийства

Председатель Свердловского областного суда Александр Дементьев рассказал в интервью ИАА «УралБизнесКонсалтинг» о том, как связаны кризисные явления в экономике с количеством дел у судей, почему выросло количество споров с автостраховщиками и почему российское судопроизводство нельзя сравнивать с западным.

— Александр Алексеевич, оцените в целом структуру дел, с которыми приходится сейчас разбираться судьям Свердловской области? За последние годы что-то изменилось?

— На сегодняшний день тенденция с количеством поступающих дел в суды сложилась следующая. По уголовным делам она уже несколько лет стабильна, а вот по гражданским и административным делам идет рост. За 9 месяцев в городских и районных судах рассматривается за месяц 3 уголовных, 22 гражданских и 2 административных дела на одного судью. У мировых судей примерно 7 уголовных, 102 гражданских и 68 административных дел на одного судью. Таким образом, нагрузка на одного федерального судью порядка 29 дел, а на мирового — 177 дел.

— С чем связана эта тенденция?

— По уголовным делам есть несколько факторов, в том числе то, что при общей ситуации в мировой экономике Свердловская область не находится пока в каком-то серьезном кризисе, как это было в 1998 году или же в 2008 году, когда люди оставались без работы и пропали все их накопления. Поэтому состояние в обществе и экономике, а также работа правоохранительных органов не дают предпосылок для роста уголовных дел.

— Но это ведь, скорее всего, дела только имущественного характера, такие как мошенничество, разбой, грабеж, воровство…

— Отнюдь, экономика влияет на все уголовные дела, даже на бытовые убийства. Что же касается роста административных дел, то это связано с практикой правоохранительных, контролирующих и надзирающих органов. ГИБДД занимает жесткую позицию в отношении взыскания штрафов за нарушение правил дорожного движения. Это примерно половина административных дел. Много производств поступает от налоговых инспекций после проверок. Кроме того, произошло увеличение административных дел, связанных с миграционным законодательством. В целом за год обычно было примерно 300-400 дел подобной направленности, но в августе 2013 года в силу событий, которые произошли в Москве, когда начались проверки по всем регионам России, количество административных дел по миграционному законодательству увеличилось. За один только август поступило столько же дел, сколько за все 9 месяцев прошлого года.

— А гражданских дел какой направленности стало больше?

— Растет количество исков в сфере жилищно-коммунального хозяйства. При этом как со стороны граждан о ненадлежащем предоставлении коммунальных услуг, так и в отношении жителей Свердловской области, которые задолжали за них. Это примерно 12% от общего количества, при этом рост по сравнению с показателями прошлого года составляет 5%. Значительную долю составляют дела о взыскании долгов по кредитам и займам. В общем объеме это около 12,5%, но при этом рост составляет 70%, если сравнивать с прошлым годом. Определенная стагнация в экономике страны и политика банков по широкой выдаче кредитов населению привела к такому росту, потому что гражданам порой платить нечем. Третья же категория, где зафиксирован серьезный рост — это страховые платежи. Особенно много дел по возмещению ущерба в связи с дорожно-транспортными происшествиями. Можно сказать, что страховые компании заняли позицию не платить, ссылаясь на какие-то указания сверху вышестоящих организаций, головных офисов, если речь идет о представительстве страховой компании в регионе. Соответственно, люди идут в суд. Таких дел от общего числа насчитывается всего 3%, однако рост по сравнению с прошлым годом — 45,8%. И подобная тенденция по гражданским делам сохранится до конца года.

— Если вернуться к экономическим уголовным делам, то какое у вас отношение к амнистии по подобным преступлениям?

— Про амнистию очень много говорили, но разговор был не совсем корректный с точки зрения ссылки на цифры. Когда говорили, на кого она должна распространяться, то уполномоченный по правам предпринимателей обращался к цифре осужденных по статье 159 УК РФ «Мошенничество». Она претерпела изменения и была разбита по видам мошенничества в разных сферах. Если брать в целом по России, то под амнистию попали не многим более 1 тыс. человек. То есть в структуре осужденных за мошенничество предпринимателей было очень немного. У нас в Свердловской области всего около 60 человек. То есть после детальной квалификации выяснилось, что тех, кто попадал под чисто экономическую амнистию, не так много.

— В России грядет еще одна амнистия. Что вы можете сказать об этой инициативе?

— У нас, когда речь заходит об этом понятии, несколько смещены акценты. Ведь это исключительная прерогатива Госдумы. Депутаты могут сами разрабатывать и принимать ее. Президент России мог вообще не вносить в Госдуму законопроект об амнистии, так как это прямая обязанность народных избранников, которым делегировали полномочия граждане России. Поэтому нашим депутатам надо задать вопрос: почему это не сделали сами? Ведь это они должны разрабатывать, кого амнистировать или нет по половому признаку, по составам преступления, и кого помиловать, а кому снижать срок. Кого же конкретно она коснется, мы узнаем где-то через полгода после ее применения. Опять же будет понятен порядок применения, то есть, кто будет ее исполнять, суды или исправительные учреждения.

— Еще один вопрос: какова позиция суда в вопросах законности строительства многоквартирных домов на землях, выделенных под индивидуальное жилищное строительство?

— То, что строительство подобное незаконно — с этим никто не спорит. Это и сами застройщики признают. Тем не менее дома подобные строиться могут, но только на специально отведенных площадках, где имеется в наличии вся необходимая инфраструктура. Ведь есть же разница элементарная: частному дому отпускается одно количество электроэнергии, а многоквартирному — совсем другое. Сети не рассчитаны на дополнительную нагрузку, отсюда, как следствие, горит проводка, выходят из строя трансформаторы, и еще, не дай бог, пожар случится. Кроме того, такие дома строились без контроля соответствующих органов, и никто не сможет точно сказать, из каких материалов он выполнен, соблюдены ли все требования. Тем более, что строительный рынок сейчас наполнен некачественными материалами.

— А как же быть с жильцами?

— То, что люди оказались заложниками подобных ситуаций — это, как говорится, имеет место быть. Но ведь они шли на это сами. У нас в городе купить за 1 млн 200 тыс. руб. трехкомнатную квартиру нельзя. Это тоже своего рода пирамида. Ведь застройщик, не затрачивая средств на инфраструктуру и технический контроль, озвучивает такие цены. Понятное дело, что сейчас эта проблема поставлена в масштабах области и ее надо решать. Снос домов — это слишком просто. Ведь пострадали люди, и есть конкретные виновники. Поэтому было предложение: отводить застройщикам участки, которые отвечают всем требованиями, разбирать дома и строить уже там под контролем и со всеми разрешительными документами.

— Вот вы упомянули пирамиды. Много ли сейчас дел в судах именно по таким вот последователям господина Мавроди?

— Финансовые пирамиды в классическом понимании, то есть такие как были в 90-е годы, вроде МММ, сейчас практически отсутствуют. Дела подобного характера есть, но это не просто заимствование денег с выплатой каких-то процентов. Сейчас пирамидами можно назвать случаи, когда деньги у населения собирают под строительство жилья, а потом фирма исчезает. Здесь тоже масса потерпевших.

— Перейдем к обвиняемым и осужденным. Многие правозащитники говорят, что российский суд не гуманен, так как оправдательных приговоров слишком мало. При этом частенько наше судопроизводство сравнивают, к примеру, с американским.

— Это игра понятиями и цифрами, которые не сопоставимы по своему характеру. Во-первых, в США нет понятия «административное наказание». У них все дела уголовные. То, что у нас 15 суток административного ареста за нахождение в пьяном виде в общественном месте, у американцев — до 90 суток тюрьмы. И это уголовное наказание. Во-вторых, у них все дела направляются в суд, и только он принимает по ним решения. В России же у органов дознания, предварительного следствия и прокурора есть право прекращения производства. Если уж сравнивать, то к нашим оправдательным приговорам нужно прибавлять все прекращенные дела на стадии следствия. Опять же немаловажный факт: в США нет понятия «прекращение дела за малозначительностью». То есть украл ты 100 руб. — и все равно кража есть кража, и человек будет осужден. Пьяный за рулем даже без последствий — 90 суток тюремного ареста.

— То есть применяя к нашим реалиям нахождение в пьяном виде — это срок, который может легко стать причиной, по которой человека могут не взять на работу?

— Разумеется. Мы смотрели нашу дореволюционную практику в Екатеринбурге, и тогда было очень много оправдательных приговоров. Они были вынесены в отношении крестьян, которые без справки от старосты приезжали в город, чтобы торговать продуктами. И присяжные оправдывали с мотивировкой: «За что его судить, он же нас приехал накормить?». По существу же это было нарушение паспортного режима.

Оправдательные же приговоры по умышленным убийствам были единичными, как и сейчас. Если взять в целом по России все уголовные дела, то 70% из них рассмотрены в особом порядке. То есть человек признает свою вину на стадии следствия и говорит: «Я виновен, не надо судебного расследования, я все признаю, определите мне наказание». То есть остается 30%, из которых рецидив — до 24%. Треть — это дела по особо тяжким и тяжким преступлениям, такие как разбой, убийство, нанесение тяжких телесных повреждений. Органы следствия в России не направляют, как на Западе, все попало в суд, а отдают на рассмотрение только те дела, где собрана достаточная доказательная база. Поэтому когда ведется разговор об оправдательных приговорах у нас и в тех же США, то тут сравнения некорректны.

— И напоследок. Раз уж мы изначально разговаривали о взаимосвязи экономики и судопроизводства, то хотелось бы узнать Ваш прогноз на 2014 год с учетом того, что экономисты прогнозируют новую волну кризиса.

— Я не финансист и не экономист, но стагнация в мировой экономике идет. Отчасти могу сказать, что укрупнение банков и их политика по безудержной выдаче кредитов усугубляет ситуацию. Понятное дело, что кредит для них это своего рода актив, но аппетиты должны быть оправданными и сопоставимыми с доходами населения, сможет человек его отдать или нет. Об увеличении подобных дел по взысканию я уже говорил.

Сейчас, как мне кажется, принимаются государством такие решения, которые гарантировали бы социальную стабильность. Это правильно и грамотно. Если случится какой-то непредвиденный катаклизм, то нужно минимизировать потери. Расширение же социальных обязательств должно быть обеспечено экономическим развитием страны. А так как пока этого не наблюдается, нужно сохранить то, что есть сейчас, чтобы не потерять то, что мы имеем.

Что касается работы судебной системы, то в любой кризис всегда вырастает количество дел, связанных, с кредитами, налогами, сборами, платежами за ЖКХ. Это все строго привязано. Меньше их точно не будет, хотя, возможно, изменится их структура. Суды же всегда подходили к рассмотрению их не только со стороны взыскателей, но и со стороны должников. В определенных случаях взыскатель может и подождать. Для этого есть механизмы, чтобы должник имел реальную возможность рассчитаться.

Кроме того, изменится работа после объединения Высших судов, возможно, изменится подсудность по некоторым категориям дел.

Отдельно хочу отметить рост гражданских дел в районных судах и уменьшение в мировых. Это связано с денежным размером иска. Мировые судьи рассматривают дела, где сумма не превышает 50 тыс. руб. Дел с ценой иска выше этой суммы становится все больше, что говорит в целом об определенном росте благосостояния граждан. Понятное дело, что оно неравномерно, но тем не менее споры по страховым выплатам, по имуществу, по приватизации, по наследству превышают сотни тысяч рублей, а в отдельных случаях и сотни миллионов.

Вообще мне кажется, не настолько сейчас все плохо, чтобы впадать в уныние. У нас в России были времена и похуже.