Михаил Вяткин: Екатеринбург затормозился в своем прогрессивном движении

На вопросы ИАА «УралБизнесКонсалтинг» ответил заслуженный архитектор Российской Федерации Михаил Вяткин.

— Михаил Борисович, какие основные градостроительные тренды/тенденции вы можете выделить в Екатеринбурге? Насколько эффективно развивается город с точки зрения градостроительной политики?

— Сегодня мы пропагандируем все имеющиеся современные тренды, говорим о том, что город должен быть компактным, надо отдавать приоритет общественному транспорту, город должен расти вверх и нужно сохранять объекты культурного наследия. К сожалению, не всегда этим трендам следуем.

Мы можем декларировать, что Екатеринбург — город высотный, отличается от других российских городов-милионников, что у нас много высотных зданий. И в то же время, когда дело доходит до реальной градостроительной политики, мы — я имею в виду администрацию — боимся этих высотных зданий. Заботясь о населении, мы напринимали в последнее время столько документов, которые регламентируют плотность застройки и коэффициенты использования территорий. Теперь эти правила мешают развитию города. Приведу в пример крупные азиатские города — тот же Сингапур. Там плотность населения просто зашкаливает, но используются многоуровневые пространства, другие решения. Мы же оперируем только плоской землей. Это грустно. Но в целом, еще раз говорю, Екатеринбург развивается в русле современных трендов градостроительства.

— В чем архитектурные особенности Екатеринбурга по сравнению с другими российскими крупными городами?

— Лет пять, может, десять назад мы резко выделялись на фоне других городов. Мы были типично европейским городом. Наши архитектурные решения и здания были современными. Мы приветствовали инвесторов. И поэтому мы вырвались вперед. Сейчас это несколько нивелируется, и многие города стали нас догонять. А Екатеринбург затормозил в своем прогрессивном, передовом движении. Меня это сильно огорчает.

— Какие градостроительные ошибки были допущены в Екатеринбурге в последние годы?

— Я не скажу, что в мое время все было идеально. И тогда было допущено много градостроительных ошибок. Мы вообще развивались в то время стихийно. Тогда была главная задача — не упустить инвестиции. И это позволило нам в определенной степени уйти вперед. А сегодня мы начинаем смотреть, выбирать, оценивать… А бизнес может уйти туда, где лучше.

Я опять приведу пример Сингапура. Он за несколько десятилетий стал одним из лучших городов мира. Руководство создало режим наибольшего благоприятствования для инвесторов. Чиновник отвечал за каждого из них, чтобы он не ушел из страны. Создавались самые идеальные льготные условия. А Екатеринбург сегодня про это забыл. Мы считаем, что мы — такой прекрасный город, и к нам все равно все поедут и будут строить. Это в определенной степени ошибка.

Думаю, причина этого в том, что мы увлеклись чужим опытом, перестали верить в свои силы. Мы стали смотреть: «вот как там здорово» и начали это тащить к себе. Раньше мы так не оглядывались на соседние города.

При этом я считаю, что самые большие наши ошибки — это жесткие градостроительные правила землепользования и застройки. Они очень сложные, огромные и значительно замедляют привлечение инвесторов в город.

— На ваш взгляд, город должен развиваться вширь или вглубь? Что вы думаете о проблеме точечной застройки в Екатеринбурге?

— Я сторонник устойчивого развития территории. Самое главное в таком подходе — это сохранение окружающей среды для будущих поколений. Поэтому не следует сегодня расширяться в сторону периферии. Город должен находить источники в развитии внутри. У нас много заброшенных и деструктивных территорий, которые сегодня используются неэффективно. Возьмите тот же самый «Бермудский треугольник»: практически в центре города железная дорога, ВИЗ-площадка и ветка на Уралмаш. Там огромная территория занята гаражами, базами… И таких примеров я могу привести достаточно. Нужно использовать эти территории, развиваться не вширь, а вглубь.

При этом я не говорю о площадках закрытых промышленных предприятий. Тут нужно действовать осторожно и сохранять потенциал для будущего развития производства. Не зря мы всегда говорили: «Урал — опорный край державы», и наш главный козырь до сих пор — промышленность.

Теперь о плотности. Мы боимся высотной плотности застройки. Все наши нормативы градостроительного проектирования и особенно правила землепользования и застройки с их коэффициентами использования, так сказать, не позволяют сделать многое в плане роста города вглубь. Но эти страхи напрасны.

Знаменитые восточные урбанизированные города — они так строят. Почему? Потому что они заботятся о природе, которая окружает города. Я был в Гонконге — кругом одни высотки. Но они не лезут на сопки, которые окружают город, берегут их. Мы должны следовать той же стратегии, принимать соответствующие градостроительные решения. Идея компактной застройки должна охватить весь город.

Теперь точечная застройка. Она была, есть и будет. Я ее называю не точечной, а уплотнительной. Раньше она велась очень стихийно, у первых собственников было желание получить с нее максимальную выгоду. Поэтому сегодня город правильно делает, что ставит ее в рамки, ограничивает развитием инфраструктуры, транспорта, дорог.

Мы должны пересмотреть кварталы и их нарезку. Обратите внимание: Екатеринбург отличается регулярной застройкой. Европейской. Это всегда отмечали, еще с тех пор, как Де Геннин с Татищевым делали первые генеральные планы города. Регулярная застройка — это четкая прямоугольная сетка. После Де Геннина этим занимался Татищев, и город стал расти. Генплан, который был разработан при нем, подразумевал достаточно оптимальную нарезку. Следующий генплан 1804 года делал местный архитектор Николаев, он тоже предполагал достаточно большие, по современному пониманию, европейские кварталы. Затем наш известный архитектор Малахов в генплане 1826 года вдруг эти кварталы растянул, они получились мощные, особенно на правой стороне города. Такие кварталы в свое время были тоже чем-то обусловлены: здания стояли по периметру, а их «нутро» было занято.

— Да, кстати, про это «нутро» — как и какими объектами его можно заполнить?

— В наше время большие кварталы начали межевать землю и делить ее между собственниками. Ими стали не только здания по периметру, но и владельцы внутренних построек — каких-то гаражей, конюшен, чего там только не было. При этом землю надо было раздать быстро. Раздали. Сегодня, вон смотрите, пойдешь по Вайнера, зайдешь вглубь квартала, это же ужас, что там творится! Когда я был главным архитектором, мы как-то пошли смотреть территорию за «Рубином». Зашли в квартал подальше, а там картошка растет. Мы нерационально используем городскую территорию.

Сегодня нужны решения, которые позволят всех этих мелких собственников объединить. Необходимо выстроить такую градостроительную политику, при которой станет возможно построить внутри кварталов новые высотные здания. При этом первые планы трогать не надо. А вот внутри квартала почему не поставить высотки?

Такой подход разумен. Правда, нам указывают на высокую плотность застройки. На что мы аргументируем практикой всего мира. Там используется пространство не одного уровня земли, а многоуровневые решения. Можно создавать некие искусственные площадки — наверху, внутри кварталов. Сегодня технологии это позволяют. В этом году я был председателем государственной экзаменационной комиссии, так нам студенты такое рисовали. Они тоже понимают современность таких решений, а мы боимся.

Это один из вариантов путей развития городского пространства. Но для этого должна быть воля и желание. Я думаю, что в этом случае и жители нас поддержат, если они поймут рациональность такого подхода.

— Михаил Борисович, что вы думаете о перспективах создания в Екатеринбурге нового делового центра?

— Для этого надо, чтобы в город пришли мощные деловые компании. Существующему бизнесу вполне хватает имеющегося центра. Мы проектировали в генплане второй деловой центр в районе Фурманова — Большакова. Но он пока не востребован. Существующий бизнес-центр «Башня Исеть» не удалось заполнить, пришлось его перепрофилировать под апартаменты. Так что создание второго мощного бизнес-центра в Екатеринбурге — нецелесообразно. Дай бог, один сделать.

— Какое географическое направление развития города кажется вам более перспективным?

— Перспективное направление у нас — это Юго-Запад, «Академический», застройка Широкой речки. Думаю, его достаточно. Сейчас главное — сосредоточиться на «направлении главного удара», бросить все силы туда. Прогладывать дороги и коммуникации.

Распыление сил на несколько направлений, создание большой периферии считаю ошибкой. То же массовое строительство в районе Исток — не оправдано. У нас не хватает ни коммуникаций, ни дорог, ни социальных объектов на все это.

Но нас давят сверху: «давайте квадратные метры, давайте объемы». И мы бездумно, не споря, соглашаемся, выполняем эти цифры. А нам такие объемы жилья не нужны. Покупательская способность нашего населения давно уже исчерпала себя. Все это пагубно влияет на развитие города. Под эти объемы жилья приходится увеличивать строительство детских садов, школ, дорог, которых не хватает в реально развивающихся районах. Мы начинаем ломать голову, как это сделать. И говорим застройщикам: не дадим просто так строить, если не вложитесь в «социалку». А законов для этого нет. Прокуратура завтра за руку возьмет и спросит: «Ты чего требуешь с него то, что не обеспечено законодательством?».

— Какие новые градостроительные решения нужны для успешного развития Екатеринбурга в ближайшем будущем?

— Мы должны отказаться от принципов свободной планировки и перейти на квартальную застройку. Она культивировалась в советское время. Сейчас в Москве об этом много говорят Сергей Кузнецов (главный архитектор Москвы, — прим. ред.) с Сергеем Чобаном (российский и немецкий архитектор, — прим.ред.), что четыре урбан-квартала создают микрорайон. Получается типичная ячейка. Это если говорить о каких-то новеллах в градостроительстве.

— Имеют ли архитекторы в Екатеринбурге вес при принятии итоговых градостроительных решений?

— С сожалением скажу, что нет. Когда я был главным архитектором, был градостроительный совет. Но все равно окончательное решение принималось на верхнем уровне.

Сегодня градсовет ликвидировали, второй год его нет. Но я надеюсь, что администрация поймет, что без профессионалов ей не обойтись. История со сквером и храмом (и другие) говорят о том, что мы можем совсем упустить ситуацию из-под контроля. И тогда уже никто — ни администрация, ни профессионалы не смогут ни на что влиять. Начнет влиять улица. А она не всегда влияет правильно.

— Насколько востребованы екатеринбургские архитекторы в уральской столице и за пределами Свердловской области? Как высока конкуренция среди архитектурных бюро в Екатеринбурге с компаниями из других городов? Какие иногородние архитектурные бюро пытаются к нам зайти и успешно ли у них это получается?

— Наша архитектурная школа известна и уважаема. Мы имеем хорошую школу, базу, специалистов много. Когда мы начинали развивать город, это делали только наши архитекторы, западных практически не было. Пытались москвичи зайти, но, я скажу, они высокомерные ребята, относились к нам, как к провинции, навязывая свои решения. У нас это не прошло: «мы сами с усами».

Потом иностранцы начали приходить. Но кто их приглашал? Крупные компании, например, УГМК. Для них это казалось статусным. Например, французский архитектор Жан Пистр, который проектировал Сити. Это было полезно и интересно.

Или возьмем пример РМК, которая для проектирования своего нового офиса привлекла архитектора Нормана Фостера. Хотя Фостером там и не пахло… Просто были его представители. Но здание красивое. Пусть он будет, этот «ананас». Думаю, для нас тоже хорошая реклама, что в Екатеринбурге построено здание по проекту Нормана Фостера.

Кстати, мы на градсовете попросили поднять это здание повыше. Представляю, если бы оно было ниже — этакая «коротышка» стояла… Вот вам пример того, что градсовет смог даже известных англичан убедить в том, что их здание должно быть другим.

Сегодня многие наши архитекторы почувствовали свою силу. Вы спрашиваете об отношении наших проектировочных фирм с другими городами. Их приглашают в Тюмень и Челябинск. А вот у нас челябинцев нет. Так и будет, пока они не достигнут должного уровня.

— По вашему мнению, достаточно ли в Екатеринбурге рекреационных зон (особенно в центре города)? Есть ли в городе территории, которые с точки зрения архитектурного облика можно назвать скверами, парками и площадями?

— Конечно, недостаточно. Но как их сделать? Выход в организации многоуровневого пространства. Только так. Иначе мы всегда будем спорить. «Парки и скверы» будут за то, чтобы была зелень, а мы, говоря о застройке, — о потребности в земле, чтобы что-то застроить. И тут надо находить компромисс.

Я считаю, что никакие существующие парки и скверы, которые все уже размежеваны, занесены в реестр, не должны затрагиваться. Раньше, когда ухаживать за парком было некому, к нам приходил бизнесмен и предлагал: «Давайте я тут около парка что-нибудь построю и буду за ним ухаживать». В итоге мы убеждались, что кончалось все посыпанием дорожек песком. А территория парка пропадала. Теперь от этой практики отказались.

Главной зеленой зоной города должна стать река Исеть, наш «голубой меридиан», где нам нужно создавать благоустроенные парки. Сразу надо делать их качественно, серьезно. Например, нам тут московская фирма предлагает сделать набережную с деревянными мостиками. Мы — Екатеринбург, а это чугун, металл. Можно же делать такие прекрасные ограждения. Зачем нам лезть в эти европейские решения? У нас и климат другой. Ну давайте сделаем деревянные тротуары. Молодежь, пацаны-архитекторы нам говорят: «Это красиво». Да. Но недолговечно. Из чего вы сделаете? Из сосны? Ерунда: это не простоит и пары лет. Взяли бы лиственницу, она набирает крепость, но где мы ее столько возьмем? Красиво, но не для нас пока. И менталитет у нас не тот.

— Какие варианты могут быть из тех, что подходят и нужны Екатеринбургу?

— Нам надо предусматривать все, не только велосипедные дорожки. Надо интегрировать городское пространство в зону Исети. И не обязательно все одевать в камень. Река должна быть живописной. Ей нужны естественные берега. Туда можно какие-то камни бросить, валуны. В общем, ближе к природе. Иначе можно все в бетон одеть, а потом сидеть и смотреть на это. Речка течет вся в бетоне, и все ездят на велосипедах. Жуть.

Европа уже давно пошла по другому пути. Мелкие речушки достают из бетона, оживляют берега. Делают запруды, получая совершенно другой результат. Я видел проект набережной по правую сторону за Макаровским мостом, которая идет до «Адмирала». Ничего там нет, кроме велосипедных дорожек и мест для мам с колясками. Нужны другие решения. Смотрите, какие там прекрасные ивы. Но получится, что их вырубят и сделают эту набережную. Жалко. Надо подходить творчески.