Дмитрий Захаров: Развитие лесной отрасли на сегодняшний день никому не нужно

На вопросы ИАА «УралБизнесКонсалтинг» ответил директор ООО «Эко-групп» Дмитрий Захаров.

— Дмитрий Анатольевич, недавно власти Свердловской области и Министерство природных ресурсов РФ подписали соглашение, которое должно повысить эффективность ведения лесного хозяйства. Как вы оцениваете ситуацию в этой отрасли на сегодняшний день?

— Основная проблема в том, что лесная отрасль, по-моему, никому сейчас и не нужна. Правила игры менялись уже несколько раз. Сначала у лесозаготовителей была возможность закупать лес «на корню» на аукционах. Вот тогда различные ИП и ООО начали закупать, рубить, что-то заготавливать. Но потом государство сказало «нет», так как нужны долгосрочные и успешные проекты по владению лесами, поменялся Лесной кодекс РФ и, соответственно, все участки сейчас отдаются в долгосрочную аренду, и арендатор должен следить и ухаживать за лесом. В результате это перевело очень многих частников в так называемую «серую зону», так как требования по арендованным лесам очень жесткие, и малый бизнес не в состоянии полностью им соответствовать.

— Но ситуация же вроде должна поменяться в связи с тем, что планируется внести изменения в Лесной кодекс?

— Да, впоследствии начались разговоры о внесении изменений в Лесной кодекс РФ, согласно которым государство хочет вернуть предприятиям возможность покупать лес на аукционах. Одновременно вышел 415 федеральный закон, который регламентирует оборот древесины. Он очень серьезно должен поменять правила игры, и большая часть лесозаготовителей вышла бы из «серой зоны». Но до сих пор ни одного документа, который бы регламентировал его действия, мы не видели. И хотя закон уже действует, как по нему работать, не совсем понятно.

— А кроме законодательных затруднений, какие есть еще проблемы?

— К примеру, реформирование железнодорожных перевозок, когда парк вагонов перешел в ведение нескольких операторов, таких как «Первая грузовая компания», «Вторая грузовая компания» и так далее. Все это породило колоссальную неразбериху и дефицит подвижного состава. Так как у лесозаготовителей не было иного выбора, то все пересели на автомобильный транспорт. То есть постарались максимально уйти от железнодорожного транспорта, так как ни стоимость перевозок, ни их качество никого не удовлетворяло.

Однако только-только вроде все стало налаживаться, как вдруг государство вспомнило, что у нас плохие дороги и начало ужесточать весовой контроль. Идея, опять же, безусловно, благая, однако о перевозках леса никто не подумал. И на сегодняшний день весовой контроль является не чем иным, как кормушкой в большинстве своем.

Сейчас ситуация с вагонами вроде стала налаживаться, однако расходы на перевозки по железной дороге выросли почти в два раза. Есть, конечно, в Свердловской области успешные предприятия, однако серьезных производителей осталось очень мало.

— Ну, вот вы говорите, что отрасль не развивается, однако правительство Свердловской области включило в список приоритетных проектов такие компании, как «Лесники» и «Аргус»…

— Про «Лесники» ничего сказать не могу, так как не знаю, а на счет «Аргуса» ситуация совершенно непонятная. Они попытались сделать небольшой фанерный комбинат, и мы им предлагали скооперироваться, однако на сегодняшний день производят фанеры немного и нестабильно. Хотя у них и оборудование есть, и ресурсы рядом. Для меня это загадка.

Однако говорить о том, что областные власти ничего не делают, тоже нельзя. В 2014 году мы подавали заявку на возмещение расходов с экспортными операциями и даже получили сумму в размере 780 тыс. руб., чему я сильно удивился, но тем не менее. Однако если сравнивать ситуацию у нас в регионе с Тюменской областью, то для того же Тюменского фанерного комбината, по нашим меркам, местные власти сделали просто фантастику какую-то. То есть при их поддержке был построен фактически новый фанерный завод.

Сейчас на Среднем Урале фактически три фанерных комбината: Тавдинский фанерно-плитный, Тюменский фанерный и «Фанком». Все они находятся недалеко друг от друга и создают тем, кто занимается заготовкой березы, неисчерпаемый рынок сбыта. Как говорится, вперед и с песней. Но тем не менее серьезных и больших проектов с 2009 года я не вижу.

— То есть с самим лесом у нас все в порядке?

— Лес есть, но большая проблема в отрасли — это лесоустройство. Это обследование лесов и составление карты, на которой видно, что можно рубить, а что рубить нельзя. В последний раз масштабное лесоустройство проводилось в 80-90 годы. Сейчас состав леса изменился. И в министерстве не могут дать актуальные данные, которые бы помогли лесозаготовителю выбрать участок, который был бы ему интересен. И даже в лесничествах зачастую не могут сказать, есть в определенной точке лес или же его еще в 90-е годы вырубили, когда творилось, сами знаете что.

— То есть ситуация такая, что мы не знаем чем владеем?

— Абсолютно точно. Отвод лесов под вырубку делается на уровне только тех людей, которые эти леса знают. Если он захочет, то расскажет. Не захочет — не расскажет. А человек, который обладает определенной информацией, хочет ей распорядиться к собственному удовольствию. Поэтому мы имеем то, что имеем.

— А провести на уровне области подобную программу возможно?

— Возможно, но это достаточно большие деньги. Провести лесоустройство на объеме лесозаготовки в 20 тыс. кубометров — это уже 1 млн руб. Хорошо, у государства, может быть, нет ни средств, ни современных возможностей сделать это дешевле. И, наверное, есть более насущные задачи. Тем не менее, по моей информации, лесоустройство было проведено в Туринском районе. Лесоустройство — это инфраструктура, и, как любые инфраструктурные инвестиции для малого и среднего бизнеса практически нереальны, хотя некоторые арендаторы делают за свой счет.

При этом лесозаготовка на Урале — это же сезонный бизнес, в чем-то схожий с сельским хозяйством, с их посевами и сбором урожая. Ведь вывоз леса порубленного осуществляется зимой. То есть за короткий промежуток времени нужно сделать огромный объем работы, и, соответственно, оплатить его. А во все остальное время вывезти заготовленную древесину не получается, так как отсутствуют дороги из леса.

Мы пытались в данном случае участвовать в госпрограммах, в частности, в программе, связанной с сезонными закупками сырья. Документы мы подали, но по формальным признакам нам отказали. Я не хочу сказать, что ничего не делается, но делается на недостаточном уровне. Ведь исходя из последних данных, объемы лесозаготовок падают. И будут падать, так как этот бизнес потихоньку загибается. Как я уже говорил, новых лесозаготовителей практически нет.

— Вы работаете также на экспорт. Сейчас, когда рубль обесценивается, вы наверняка стали зарабатывать больше…

— По поводу экспорта ситуация тоже непростая. До девальвации рубля цены на экспорт по большинству позиций были хуже, чем цены на внутрироссийском рынке. Сейчас ситуация поменялась, и мы стали зарабатывать большее количество рублей, и вроде можно было бы задуматься о модернизации производства. Но, к сожалению, в России нет конкурентоспособного, современного оборудования для фанерных производств. С падением курса рубля стоимость европейского оборудования выросла практически в 2 раза. При этом цена сырья выросла, а цены на Российском рынке фанеры практически не изменились. Остаются два варианта. Первый — Китай, но, на мой взгляд, это кот в мешке. Даже сами российские продавцы китайского оборудования не дают каких-то гарантий и говорят, что нужно ехать конкретно на место и смотреть что и как. Вторая альтернатива — Тайвань. Здесь с качеством техники лучше.

— А как будете поступать с внутрироссийскими поставками?

— С рынка России мы уходить не собираемся, так как ситуация может и поменяться. С другой стороны, если по отношению к нам введут экспортные пошлины, то это будет катастрофа. Российский рынок фанеры в нынешних условиях кредитования сжимается, а если экспорт еще окажется не выгоден, то мы будем вынуждены сокращать производство вплоть до остановки завода. Хотя сейчас ситуация неплохая, и мы работаем успешно, на 2015 год планируем увеличение производства и инвестиций в завод.

Когда началась эта история с санкциями, то даже трейдеры, которые закупают у нас фанеру, и то вздрогнули, так как по сравнению с Китаем ее делается не так много, хотя она гораздо более лучшего качества. И традиции эти живы благодаря той школе мастеров, которая сейчас работает на предприятиях. Российская фанера — это, в общем, бренд. И люди, её производящие, достойны большего внимания и помощи со стороны государства.

— От проблем общего порядка перейдем к проблемам местным. Не так давно у руководства Тавдинского фанерно-плитного комбината был конфликт с местной администрацией из-за очистных сооружений. Поясните, в чем суть противоречий города и градообразующего предприятия?

— Так получилось, что очистные сооружения находятся в собственности «Эко-групп» и впоследствии были переданы в аренду комбинату. Городская же администрация передает сети неким ООО, которые собирают деньги с населения за поставленную воду и очистку стоков, а потом должны рассчитаться с нами. Но схема получилась такая, что эти ООО постоянно банкротятся. Я, если честно, уже устал названия запоминать этих компаний, а для нас эта ситуация приносит ежегодно убыток в 10 млн руб. Для нас это серьезная сумма. За то время, когда Тавдинский фанерно-плитный комбинат перешел в собственность «Эко-групп» после процедуры банкротства, мы могли бы на эти деньги купить новый шлифовальный станок (например).

— А что администрация говорит?

— Я не понимаю их позицию. Ведь, по сути, в их силах отрегулировать эти денежные потоки. Даже исходя из позиции, что мы плывем в одной лодке, работаем в одном городе, неужели нельзя сделать так, чтобы эти деньги до нас доходили. Ведь комбинат и налоги платит, и рабочим вовремя зарплату выдает. При этом недавно было судебное решение, которое было связано с одним из обанкротившихся ООО, согласно которому администрация Тавды была привлечена к субсидиарной ответственности по долгам этого предприятия. Это очень серьезное решение.

— У нас, к сожалению, прецедентного права нет…

— Согласен, но это не единичный случай такой, и суды встают на позицию, что муниципалитет и государство должно отвечать по долгам подобных структур. Может быть, это заставит власть задуматься. Просто неполученные нами деньги могли бы пойти на повышение заработной платы тем же работникам комбината. Или на модернизацию производства.

— А сколько зарплата сейчас на предприятии?

— Средняя зарплата на производстве была 14 500, сейчас планируем 15 400.

— Ну и какие же у вас перспективы на время кризиса?

— Тут прошла информация, что в связи с непростой экономической ситуацией государство будет оказывать поддержку сильным игрокам в различных отраслях. С одной стороны, наверное, это правильный шаг. Но, с другой стороны, сильные игроки это, как правило, те, кто может своими усилиями преодолеть кризисные явления. Может быть, разумней было бы помогать тем, у кого нет средств для определенного рывка. Это же касается и информации по продаже Тавдинского фанерного комбината. Ведь он работает с прибылью, но та скорость развития, которая есть сейчас, недостаточна. И причины этого я перечислил выше. И если появится инвестор, который поймет, что при наличии рабочей школы можно дать им современное оборудование и получить отличное предприятие. Поэтому речи о продаже завода как комплекса зданий не идет. Мы ищем инвестора.